Жиль де Ре. Биография. Как все было — факты. Жиль де Рэ – Синяя борода – серийные убийцы и маньяки

Жиль де Монморанси́-Лава́ль, баро́н де Рэ, граф де Брие́н (осень 1404 - 26 октября 1440), известен как или Жиль де Рец - французский барон из рода Монморанси-Лавалей, маршал Франции и алхимик, участник Столетней войны, сподвижник Жанны д’Арк. Был арестован и казнён по обвинению в серийных убийствах, хотя достоверность этих обвинений в настоящее время оспаривается. Послужил прототипом для фольклорного персонажа «Синяя борода».

В 1433 году он уходит в отставку и поселяется в замке Тиффож. Тут он мог свободно предаваться своим увлечениям. С этой поры в свите маршала начали появляться разного рода толкователи снов, маги, чародеи и алхимики. Последние, используя щедрое финансирование своего хозяина, вели поиски философского камня, эликсира молодости, технологии превращения недрагоценных металлов в золото и пр. Жиль де Рэ оплачивал их исследования не только в силу жажды стяжания, поскольку в то время материальные проблемы его не особенно тяготили. Скорее всего, маршал, будучи человеком весьма эрудированным, жаждал общения с людьми необыкновенными, чей кругозор выходил за рамки обыденных представлений того времени об образованности. Под алхимическую лабораторию были переоборудованы большие помещения по первому этажу в Тиффоже. Жиль де Рэ не скупился на расходы. Его торговые агенты скупали в огромных количествах необходимые для опытов ингредиенты; некоторые из таковых ингредиентов - акульи зубы, ртуть, мышьяк - были по тем временам очень дороги.

В 1439 году некий некромант Франческо Прелати, монах-минорит из епархии Ареццо, умевший внушать людям уверенность в своих неограниченных магических возможностях, вошёл в доверие к барону, организовал в Тиффоже поразительные сеансы, на которых вызывал демона по имени Баррон, и стал главным алхимиком при маршале, хотя уже около двух лет он состоял в штате маршала, но только теперь сумел отодвинуть конкурентов - французов и убедить Жиля де Рэ в собственной незаменимости.

Прежние алхимические советники маршала были по своему образованию католическими священниками, Прелати же прямо заявлял, что он - колдун, имеющий в личном услужении демона по имени Баррон, благодаря которому может общаться с миром мёртвых и повелевать ими.

Обвинение.

«Жил-был человек, у которого были красивые дома и в городе, и в деревне, посуда, золотая и серебряная, мебель вся в вышивках и кареты, сверху донизу позолоченные. Но, к несчастью, у этого человека была синяя борода, и она делала его таким гадким и таким страшным, что не было ни одной женщины или девушки, которая не убежала бы, увидев его»

Шарль Перро

В конце августа 1440 года епископ Нантский Жан де Малеструа в своей проповеди сообщает прихожанам, что ему стало известно о гнусных преступлениях «маршала Жиля против малолетних детей и подростков обоего пола». Епископ потребовал, чтобы все лица, располагающие существенной информацией о таких преступлениях, сделали ему официальные заявления. Многозначительные недомолвки в проповеди епископа производили впечатление множественности и серьёзности собранных им улик. На самом же деле, произнося свою проповедь, Жан де Малеструа опирался всего лишь на единственное заявление об исчезновении ребёнка, которое было подано в его канцелярию супругами Эйсе аж за месяц до этого.

Сразу по окончании проповеди к секретарю епископа обратились люди, которые были готовы свидетельствовать о восьми разновременных случаях исчезновения в поместьях маршала мальчиков и девочек. На следующий день, когда молва о необычном содержании епископской проповеди распространилась по городу, были сделаны заявления о девятом случае.

Епископ проинформировал о достигнутых результатах главу инквизиционного трибунала Бретани Жана Блуэна. Тот уже был наслышан и об алхимических изысканиях маршала, и о состоящем у него в услужении итальянском некроманте.

Святая инквизиция в течении последующей недели быстро подготовила "47 обвинительных пунктов". Среди главных обвинений фигурировали человеческое жертвоприношение домашнему демону, колдовство и использование колдовской символики, убийство невинных мальчиков и девочек, расчленение и сжигание их тел, а также выбрасывание их тел в ров (то есть непредание земле по христианскому обычаю), сексуальные извращения, оскорбление действием служителя католической Церкви и т. п. Копии этих «47 пунктов» были вручены герцогу Бретонскому Жану V и направлены Генеральному инквизитору Франции Гийому Меричи. В пункте 16 утверждалось, что «в одной из нижних комнат замка, или крепости Тиффож, принадлежавшего жене вышеназванного Жиля, около пяти лет назад монсеньор Франческо Прелати, самозваный специалист в запрещённом искусстве геомантии, и Жан де ла Ривьер начертили множество магических знаков, кругов и цифр. Также в некоем лесу около вышеназванной крепости Тиффож некто по имени Антуан де Палерм из Ломбардии вместе с другими волшебниками и вызывателями демонов занимался гаданием и вызыванием злых духов по имени Орион, Вельзевул , Сатана и Велиал с помощью огня, фимиама, мирра, алоэ и других ароматических веществ».

В 15 пункте обвинения сказано: «В соответствии с первоначальными обвинениями на основании общественных слухов, завершившихся тайным расследованием, проведённым Его высокопреподобием епископом Нантским в его городе и епархии, с помощью уполномоченных представителей инквизиции и обвинителя епископского суда по следующим обвинениям в преступлениях и нарушениях, предусматриваемых церковными законами, и по поводу жалоб, угроз и стенаний, исходящих от многих личностей обоих полов, вопивших и жаловавшихся о потере и смерти своих детей. Вышеназванный обвиняемый Жиль де Рэ и его сообщники брали невинных мальчиков и девочек и бесчеловечно забивали их, убивали, расчленяли, сжигали и подвергали всяким пыткам, а вышеупомянутый Жиль, обвиняемый, приносил тела упомянутых невинных детей дьяволам, призывал и заклинал злых духов и предавался гнусному содомскому греху с маленькими мальчиками и противоестественно удовлетворял свою похоть с молоденькими девочками, отвергая естественный способ копуляции, когда невинные мальчики и девочки были живы, а иногда и мертвы или даже во время их смертных судорог».

Другие обвинения дополняли перечисленные преступления. В одном говорилось, что Жиль де Рэ приказал «сжечь тела вышеназванных невинных детей и выбросить их в рвы и канавы вокруг упомянутых замков и в выгребные ямы упомянутого замка Ла-Сюэ». В другом утверждалось, что де Рэ предлагал «руку, глаза и сердце одного из упомянутых детей со своей кровью в хрустальном кубке демону Барону в знак уважения и поклонения». В целом де Рэ был осуждён как «еретик, вероотступник, вызыватель демонов, … повинный в преступлениях и противоестественных пороках, содомии, богохульстве и осквернении неприкосновенности святой церкви».

Однако из всего списка предъявленных ему обвинений Жиль признался лишь в чтении одной книги по алхимии, которую дал ему некий шевалье из Анжу, ныне обвиняемый в ереси, и в разговорах об алхимии и постановке соответствующих опытов в своих домах в Анжере и Тиффоже. Все остальное, а особенно вызов демонов и заключение договора с дьяволом, Жиль отрицал, и чтобы доказать свою невиновность, он предложил судьям прибегнуть к ордалии - испытанию калёным железом. В этом предложении не было ничего удивительного, поскольку он, как и любой другой человек знатного происхождения, имел право требовать, чтобы истинность его слов была доказана Божьим судом. Другое дело, что его представления о суде земном были для середины XV века несколько устаревшими. Предложение Жиля не было услышано, но судьи в ответ приняли решение о применении пыток. Жиль де Рэ был пытан вместе с четырьмя своими алхимиками. Растянутый на «лестнице», маршал Франции быстро прекратил запираться и препираться и пообещал сознаться «добровольно и свободно» (как отмечено в судебных отчётах).
Страх перед пытками заставил Жиля заговорить: он признался, вернее, согласился со всеми статьями обвинения, которые были ему зачитаны.

Показания сведетелей.

В целом в ходе заседаний было заслушано 110 свидетелей, включая доносчиков. Сначала разбирались пункты обвинения, связанные с алхимическими изысканиями Жиля де Рэ и его сношениями с нечистой силой. Многие свидетели утверждали, что видели своими глазами помещения по первому этажу замка Тиффож, украшенные каббалистической и сатанинской символикой. Штатные алхимики маршала Франции рассказали о сути проводившихся по его указанию экспериментов. Прелати дал весьма пространные и подробные показания как о своих отношениях с Жилем де Рэ, так и о специфическом интересе хозяина к магии.

• По заявлению итальянца, Жиль де Рэ написал собственной кровью текст договора с демоном Бароном, в котором просил для себя три великих дара: всеведения, богатства и могущества. Поскольку демон требовал жертвы, маршал принёс таковую: ею была курица. Но демон не удовлетворил собственную жажду крови обычной курицей и тогда Жиль де Рэ казнил ребёнка - мальчика, имя которого Франческо Прелати назвать не смог. Маршал отрезал ребёнку левую руку, вынул из глазницы левый глаз, вырезал сердце и в кубке с собственной кровью преподнёс на алтарь Барону. В своих показаниях, продолжавшихся много часов, Прелати подробно и весьма живым языком рассказал о проделках своего «карманного» демона, явленных чудесах, предсказаниях и превращениях.
• Весьма неблагоприятными для Жиля де Рэ оказались показания священника Жиля де Силля. Он был не только одним из алхимиков маршала, но и его духовником. Во время допроса в суде де Силль признал, что маршал полностью отдавал себе отчёт в противоестественности своих сексуальных наклонностей; во время исповедей Жиль де Рэ всегда упоминал о совершенных убийствах детей и каялся в содеянном. Кроме того, маршал понимал богопротивность алхимических манипуляций, в совершении которых также раскаивался. При этом ни убийств детей, ни своих демонологических изысканий Жиль де Рэ не прекращал. Такое осознанное упорство маршала в греховных пристрастиях позволяло суду квалифицировать его деяния как упорство в ереси.
• Показания в гражданском суде связывались с исчезновением детей. Типичным было свидетельство Тома Эйсе: «Томас Эйсе и его жена, проживающие в Сент-Питергейте, свидетельствуют под присягой, что они жили в Машекуле в течение года и были там на прошлое Рождество. И тогда, поскольку они были бедными людьми, они отправили своего сына, около десяти лет, просить подаяние в замок Машекуль, где тогда находился сир де Рэ, и с того времени не видели вышеназванного ребёнка и не имели вестей о нём. За исключением того, что жена вышеназванного Эйсе сказала что маленькая девочка, чьего имени и происхождения она не знает, сказала ей, что она видела её сына на раздаче подаяния в вышеназванном замке и что подаяние было сначала роздано девочкам, а затем мальчикам. Эта маленькая девочка сказала, будто она слышала, что один из людей из замка сказал сыну вышеупомянутого Эйсе, что у него нет мяса, но если он придёт в упомянутый замок, то получит немного, и после этой беседы он вошёл в упомянутый замок».
• Двое приближенных барона - Анри Гриар, 26 лет, и Этьен Корилло по прозвищу Пуату, 22 года, после допросов 19 и 20 октября 1440 года дали показания перед обоими трибуналами об участи пропавших детей. Пуату сказал, что он насчитал примерно от 36 до 46 голов мёртвых детей и что он видел, как его хозяин «занимался своим противоестественным распутством с упомянутыми детьми, мальчиками и девочками, для чего сначала распутной страстью брал свой член в левую или правую руку и тёр его, чтобы он стал прямым и торчащим, затем помещал его между бёдрами или ногами упомянутых мальчиков или девочек, не беспокоясь насчёт естественного женского вместилища, и с большим удовлетворением, пылом и сладострастным возбуждением тёрся своим мужским членом об их животы, пока не испускал на них свою сперму». В начале сентября 1440 года, когда стала реальной угроза расследования преступлений Жиля де Рэ, тот распорядился уничтожить коллекцию голов.

По словам Корилло, маршал приходил в сильное половое возбуждение от вида агонии детей; Жиль де Рэ занимался онанизмом, наблюдая за их последними судорогами. При этом Жиль де Рэ приходил в бешенство, если не удавалось убить ребёнка беззвучно, поскольку из-за детских криков у него моментально пропадала эрекция. Нередко Жиль де Рэ приказывал своим доверенным охранникам - а таковыми в последнее время были Корилло и Гриар - придушить ребёнка в петле, но в самый момент агонии ослаблять верёвку, после чего усаживался на умирающего ребёнка сверху и осуществлял эякуляцию, используя собственные руки. Помимо этого, маршал любил отрезать детям головы, но делал это не одним ударом, а в несколько приёмов, растягивая удовольствие; тело ребёнка он зажимал коленями и, воспринимая судороги тела в самый момент отрезания головы, приходил в очень сильное возбуждение. Хотя Жиль де Рэ и совершал время от времени с детьми содомские половые акты, все же не они будоражили его больное воображение; Жиля де Рэ больше всего привлекала мастурбация в момент рефлекторного трепетания умирающего ребёнка - именно тогда он испытывал сильный оргазм и его мысли постоянно были заняты тем, как можно было этого добиться каким-либо новым способом убийства.

Развёрнутые, очень детальные показания Корилло, бывшего непосредственным свидетелем и порой участником этих чудовищных преступлений, были полностью подтверждены Анри Гриаром - другим телохранителем Жиля де Рэ. Гриар был старше Корилло и пользовался, как будто, большим доверием хозяина. Охранник также заявил, что «желает свидетельствовать добровольно » (то есть без пытки) и уточнил некоторые моменты, упомянутые на допросе Корилло (так, например, маршал при
казывал вздёргивать детей в петле в углу комнаты - тело в этом случае не раскачивалось и прочие нюансы казней).

Перед светским судом Пуату добавил несколько дополнительных деталей, которые, как было заявлено, он дал «без пыток первой или второй степени ». Он присягнул, что слышал, как де Рэ говорил, что «после оргазма на животах упомянутых детей, держа их ноги между своими, он получал значительное удовольствие, наблюдая за отделением голов детей от туловища. Иногда он делал надрезы на их шеях, чтобы заставить их умирать медленно, от чего сильно возбуждался, и, пока они истекали кровью до смертельного исхода, иногда мог мастурбировать с ними, а иногда он делал это после того, как они умирали, пока их тела были ещё тёплыми. … Чтобы заглушить крики детей, когда он хотел иметь с ними отношения, он сначала обвязывал верёвку вокруг их шеи и подвешивал их на три фута над полом в углу комнаты, и, как раз перед тем, как они умирали, он приказывал снять их, говоря, что они не должны промолвить ни единого словечка, затем возбуждал свой член, держа его в руке, и производил эякуляцию на их животы. Сделав это, он перерезал им горло и отделял их головы от тел. Когда они умирали, он спрашивал иногда, у кого из этих детей была самая красивая голова ».

Казнь.

Рано утром 26 октября Жиль де Рэ принёс публичное покаяние в совершенных им преступлениях в кафедральном соборе Нанта, при большом стечении народа. Он попросил прощения у Церкви, короля, родителей умерщвлённых им детей, сказал, что страшится небесного суда и попросил всех, кто мог его слышать в ту минуту, молиться о спасении его души.

26 октября 1440 года в Нанте после молитвы и покаяния Жиль де Рэ около 10 часов утра, доставленный к месту казни, маршал Франции был задушен на глазах огромной толпы местных дворян и горожан. Вместе с телом Жиля де Рэ на огромной поленнице дров заживо оказались и его прежние верные телохранители - Гриар и Корилло. После разведения огня тело Жиля де Рэ было сдёрнуто крюками с поленницы дров и согласно договорённости передано родственникам (двоюродному брату и племянникам). Родственники легендарного сподвижника Жанны д’Арк не захотели оскорблять его гробом фамильные склепы. Тело Жиля де Рэ обрело покой в монастыре кармелиток, расположенном на окраине Нанта.

Объктивность этого суда не установлена и по нынешний день.

«Доблестнейший из рыцарей», правая рука Жанны д’Арк, преданный христианин. Черный маг, педофил и убийца детей. Все это один и тот же человек, барон Жиль де Рэ (осень 1404 г. - 26 октября 1440 г.), оставшийся в памяти потомков под именем Синяя Борода.

Страшную историю о колдуне, который за любопытство наказывал своих жен смертью, мы помним с детства. Подлинная история Синей Бороды имеет такое же отдаленное отношение к своему литературному образу, как и в случае с преданиями о Робин Гуде, графе Сен-Жермене и . Узнаем теперь, как жизнь маршала Франции соотносится со знаменитой сказкой Перро о колдуне-женоубийце.

Eloi Firmin Fron. Gilles de Laval, sire de Rais. Портрет из галереи маршалов Франции в Версале.

Жиль де Лаваль, барон де Рэ, родился осенью 1404 г. в замке Шамтосе на границе Бретани и Анжу. Мало кто из современников-французов мог тягаться с Жилем благородством происхождения. Он принадлежал к двум знаменитым родам Франции – Монморанси и Краонам; был внуком героя столетней войны Брюмора де Лаваля и внучатым племянником знаменитого французского полководца, победителя англичан в Столетней войне, Бертрана Дюгеклена. Семья Жиля состояла в родстве со всеми знатными фамилиями восточной Франции. Сам он имел статус первого барона герцогства Бретонского. Наконец, его кузеном был будущий король Франции Карл VII Валуа.

Памятник Бертрану дю Гесклену, знаменитому полководцу, предку Жиля де Рэ.

Родители дали первенцу прекрасное воспитание, с детства заразив его редкой по тем временам любовью к книгам. Однако начитанность мальчика совсем не означала кроткого нрава: с оружием юный Жиль тоже управлялся лихо. В 1415 году Жиль осиротел. Опекать одиннадцатилетнего барона де Рэ взялся дед по матери, Жан де Краон. Он нанимал лучших учителей по воинским дисциплинам, и во владениях деда Жиль мог творить буквально что угодно.

С четырнадцати лет молодой барон участвовал в стычках с англичанами, и уже тогда за ним отмечали храбрость и безрассудство. В шестнадцать дед счел Жиля достаточно взрослым для женитьбы и начал энергично устраивать его брак. Несколько выгодных партий провалились по политическим причинам: де Рэ был столь богат и знатен, что хороший брак мог поставить его выше самого короля.

George S. Stuart. Gilles de Retz (1404-40),Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ, граф де Бриен.

Катрин де Туар была кузиной Жиля, ее обширные земли граничили с его собственными. Юный барон сделал Катрин предложение, от которого она не смогла отказаться: попросту выкрал ее на прогулке. После дедовых хлопот брак был признан законным, и жена принесла Жилю де Рэ в приданое около ста тысяч ливров в золоте и недвижимости. Это сразу сделало его богатейшим человеком во Франции и, возможно, во всей Европе. У бывшего замка Жиля де Рэ в Веррьере (Verrieres) растут семь деревьев, отмечающих число жен Синей Бороды.

А в замке Тиффож посетителям показывают комнату, где барон резал детей, и надгробный камень, под которым похоронены убитые жены. И никто не сообщает жадным до впечатлений туристам, что на самом деле Жиль де Рэ получил замок Тиффож в качестве приданого Катрин де Туар - первой и единственной жены, пережившей, к тому же, своего супруга...

Тиффож. Замок Жиля де Рэ.

Но тихие семейные радости не были уделом Жиля. Война шла Столетняя война. Жиль де Рэ набрал за свой счет большой отряд кавалеристов, поставил их под родовое знамя с черным крестом на золотом фоне и задумался, на чью сторону встать.

Вопрос был не праздный. Сильный отряд кавалерии под талантливым командованием мог кардинально поменять соотношение сил. Что и произошло, когда Жиль появился при дворе дофина Карла, некоронованного наследника французских королей. Победа Франции и дофина была предрешена, когда ко двору явилась Орлеанская Дева - . Для Жанны у Карла было сформировано отборное войско. Летописцы рассказывают о красоте Жанны и о сильной, но платонической любви, которую питал к ней Жиль. По личному желанию Жанны, де Рэ сам охранял ее в боях.

Allen Douglas.

Многие писатели впоследствии представляли Жанну и Жиля как ангела и демона. Однако эта пара стоила друг друга. Оба были набожны, смелы, фанатично верили в победу Франции и считали, что мир склонится перед ними. А также... отличались жестокостью к врагам. Жанна угрожала казнью любому из мирных жителей, кого начинала подозревать в помощи англичанам. Жиля прозвали «вешателем»: такая судьба ждала любого пленника, который был не в состоянии заплатить ему выкуп. И Дева, и де Рэ жили по одному закону - закону победы, которая стоит любой крови.

William Etty «Взятие Орлеана».

Отряд Жиля был ядром армии, с которой в 1429 году был взят Орлеан. Затем англичан выгнали из соседних провинций и, наконец, - из Реймса, где хранились королевские регалии. 17 июля 1429 года дофин стал королем Франции Карлом VII. На церемонию коронации герои вошли вместе: Жанна по правую руку дофина, барон де Рэ по левую. После коронации барон де Рэ получает звание маршала Франции. Но во Франции растет недовольство: при дворе считают, что Жанна и ее полководцы стали слишком популярны и попросту зарываются. Маршал де Рэ стал первым советником Жанны и на военных советах резко обрывает несогласных, не считаясь со знатностью.

Венсан Кассель в роли Жиля де Рэ поймал стрелу в руку, охраняя Милу Йовович («Жанна д"Арк» 1999).

И вот после неудачного наступления на Париж король отзывает Жиля из армии Жанны. В мае 1430 Жанна попадает в плен. Маршал обращается к Карлу VII, но тот не намерен выкладывать огромную сумму за выкуп Орлеанской Девы, которая свое дело уже сделала... Выкупил Жанну регент Англии, чтобы передать суду в Руане. Во время суда де Рэ, единственный из сторонников Жанны, делает попытку ее освободить.

Средневековая миниатюра. Жанну привязывают к столбу.

Маршал опоздал: он не успел даже подойти со своим отрядом к Руану, когда получил весть о казни Жанны. После казни Жанны де Рэ вышел в отставку и удалился в свои владения. Жена с дочерью жили отдельно и не виделись с бароном по много месяцев. Орлеанская Дева стала единственной женщиной, которой удалось вызвать у Жиля горячие чувства, зато вся Бретонь зубоскалила по поводу симпатичных пажей барона. Де Рэ вел жизнь более разгульную и богатую, чем сам король, предаваясь излишествам буквально во всем: если охрана - то в две сотни рыцарей, если стол - то с богатыми блюдами и дорогими кипрскими винами. Замки его были открыты для множества гостей, которых щедро угощали и развлекали.

Порни. Замок Синей Бороды, маршала Жиля де Рэ.

Отдельного изумления заслужила у всей Франции «Орлеанская мистерия», которую заказал барон в прославление Жанны. Трубадуры написали 20500 стихов, играли около пятисот актеров, причем де Рэ исполнял роль самого себя. За каждую серию представлений барон выплачивал по 80 тысяч золотых экю - это был годовой доход среднего графства. Но и самый полный кошелек не бездонен, чем маршал со временем обеспокоился.

Передовой наукой того времени была алхимия, так что образованность сыграла с бароном дурную шутку. Жиль резко активизировал изыскания по обращению свинца в золото. Весь первый этаж замка Тиффож переоборудуется под алхимическую лабораторию, де Рэ скупает дорогостоящие ингредиенты - акульи зубы, ртуть, мышьяк. Несколько алхимиков во главе с самим бароном упорно пытаются добыть золото из менее благородных металлов, но опыты ничего не дают. И вот появляется злой гений де Рэ - некромант Франческо Прелатти, ловко внушающий доверие к своим якобы магическим способностям.

Питер Брейгель Гравюра Алхимик.

То, чем занимался Прелатти, было по нашим понятиям шарлатанством, но по тем временам - черной магией. Он взялся вызвать для Жиля дьявола, чтобы испросить денег. Раз успешно вызванный дьявол вроде бы действительно доставил золото, но когда барон пожелал до него дотронуться с крестом в руках, все золото обратилось в пыль рыжего цвета. Единственный вывод, который сделал де Рэ - что нечистый на этот раз обманул его, но в принципе получение денег возможно...

Чтобы покрыть расходы, барон закладывал свои земли герцогу Бретонскому. Возвращать владения герцог совсем не хотел, а Жиль был человеком, который мог раздобыть денег для выкупа не алхимией, так воинским искусством. Так что герцог Бретонский ждал лишь повода расправиться с бароном.

Тиффож. Замок Жиля де Рэ.

Повод представился в 1440 году. Со стороны это похоже на черный анекдот, однако поступок, приведший Жиля к позорной гибели, был совершенно в его духе. В одном из замков, отданных в заклад, управляющим стал человек герцога, священник. Слуги де Рэ, проезжая мимо замка, попросили ночлега. Управляющий отказал. Жиль, узнав об этом, пришел в ярость - ведь замок номинально принадлежал ему, никто не мог отказать в приеме его слугам! Маршал примчался, отыскал управляющего в замковой церкви, надавал зуботычин прямо у алтаря и увез с собой. Продержав некоторое время в кандалах, «чтоб знал свое место», де Рэ выпустил священника.

Gilles De Rais - модель от студии Asmodee.

И через некоторое время получил приглашение в главный суд Бретони для рассмотрения дела об оскорблении священства. Прямолинейный маршал и не подумал увильнуть. ОбвинениеДе Рэ обвинили в ереси, алхимии, а главное - в похищении детей, которых он сам и его слуги якобы жестоко насиловали и затем приносили в жертву дьяволу. Жиля заточили в тюрьму и приступили к следствию. В успешности работы суда герцог Бретонский не сомневался - следствие едва началось, а он уже переносил межевые столбы на бывших владениях барона.

Кроме самого Жиля, следствию подверглись пятеро его слуг, ко всем применили пытки, и все дали признательные показания. Правда, в цифрах путались: называли от 140 до 800 жертв. «Звездой» следствия стал Прелатти, много и охотно рассказывавший о сношениях с дьяволом - как собственных, так и барона, который «просил для себя три великих дара: всеведения, богатства и могущества». В качестве свидетелей о пропавших детях допросили 29 человек. Все показания носили откровенно сказочный характер: жил-был маленький мальчик, и вот он куда-то делся - по слухам, попал в замок де Рэ, где его убили. Следствие принимало даже такие нелепые обвинения, как: «Я слышал, что в замке Шамтосе нашли сундук, полный мертвых детей». То, что вокруг замков барона перекопали всю землю, но так и не обнаружили ни одного детского тела, никого не смущало.

Когда дело наконец дошло до заслушивания самого де Рэ, он обозвал судей «разбойниками и богохульниками», и воскликнул, что «предпочел бы скорее быть повешенным, чем отвечать таким церковникам и судьям». В ответ на оскорбления Жиля отлучили от церкви. Для набожного человека, соратника Божьей Девы, это стало страшным ударом. Он тут же признал чтение книг по алхимии и постановку соответствующих опытов. Но все остальное Жиль отрицал, более того - чтобы доказать невиновность, сам предложил судьям прибегнуть к ордалии. Ордалия (божий суд) в Средние века считалась самым надежным способом доказать свою правоту. Ордалия, которую проводили с помощью священников, бывала огненной и водяной. Участник божьего суда проходил испытание либо раскаленным железом, которое держал в руках или ходил по нему босиком, либо кипящей водой, в которую опускал руку. Обожженные руки или ноги забинтовывали, а на третий день повязку снимали и по состоянию ран судили о виновности или невиновности участника ордалии. Судьи решили ограничиться простыми пытками...

Pieter Bruegel the Elder.

Через несколько дней Жиль де Рэ подтвердил все обвинения. Из материалов следствия можно сделать вывод, что ему дали понять: казни через сожжение все равно не избежать, но если он согласится с обвинением, то отлучение снимут. От барона требовалось лишь повторять: «Да, виновен!». Де Рэ был осужден как «еретик, вероотступник, вызыватель демонов, повинный в преступлениях и противоестественных пороках, содомии, богохульстве и осквернении неприкосновенности святой церкви». После покаяния тридцатишестилетний маршал Франции был задушен и положен на костер вместе с телами слуг. Родственникам разрешили забрать тело, прежде чем до него доберется огонь. Прелатти, который, казалось бы, заслуживал кары по тем же самым обвинениям, благополучно отпустили. Прославившийся Прелатти стал придворным алхимиком герцога Анжуйского, но через несколько лет все-таки был казнен за подделку печати своего покровителя.

Средневековая миниатюра с изображением казни Жиля де Рэ и пособников.

Со временем легенда о бароне де Рэ обрастала подробностями. Уже в хрониках современников, помимо множества убитых детей, откуда-то появились «заколотые беременные женщины», о которых на процессе и речи не было. Причиной, видимо, была известная неприязнь маршала к женскому полу. Вскоре из рассказов убитые дети пропали вовсе, зато непонятные беременные женщины превратились в умученных жен, числом, как водится в сказках, семеро, а в качестве наглядного доказательства сделки с дьяволом возникает мрачная синяя борода.

В реальности борода маршала Франции была русого цвета, но костер, на котором побывало тело, наверняка изменил ее окраску. Генри-Чарлз Ли в своей «Истории инквизиции в средние века», упоминая процесс Жиля де Рэ, пишет: «Предание рассказывает, что именно демон изменил в ярко-синий цвет бороду Жиля, которой он раньше гордился...».

Борода Венсана Касселя в фильме Бессона- русая, как и у исторического прототипа.

Спустя 250 лет сказочник Шарль Перро записал несколько историй бретонского фольклора относительно Жиля де Рэ. Одна из них содержала следующую версию приобретения синей бороды: «Мимо замка Жиля де Рэ едут граф Одон де Тремеак и его невеста Бланш де Лерминьер. Жиль (обладающий, как сказано, бородой прекрасного рыжего цвета) приглашает их к себе на обед. Но когда гости собираются уезжать, Жиль приказывает бросить графа в «каменный мешок» и предлагает Бланш стать его женой. Бланш отказывается, Жиль настаивает. Он ведет ее в церковь, где обещает ей свою душу и тело в обмен на согласие. Бланш соглашается, и в тот же миг превращается в Дьявола синего цвета. Дьявол смеется и говорит Жилю: «Теперь ты в моей власти». Он делает знак, и борода Жиля де Рэ становится синей. «Теперь ты не будешь Жилем де Лавалем, - кричит Дьявол. - Тебя будут звать Синяя Борода!».

Синяя борода, гравюра Гюстава Доре.

Сказка о Синей Бороде, литературно обработанная Перро, увидела свет в 1697 году в сборнике «Сказки матушки Гусыни». И скоро весь мир узнал историю «человека, у которого водилось множество всякого добра, но, к несчастью, борода у этого человека была синяя, и эта борода придавала ему такой безобразный и грозный вид, что все девушки и женщины, бывало, как только завидят его, так давай бог поскорее ноги». Даже в первом русском издании значилось: «В Синей Бороде Перро видели иногда историческое лицо, а именно бретонского дворянина Жиля де Лаваля, маршала Рецкого, носившего прозвище Синяя Борода...».

Сюжет жизни барона отразился не только в сказке о Синей Бороде, но и - куда более точно - в жанре распространенной в XIX веке готической новеллы. Популярная для жанра тема: молодой человек посвящает себя мистическим поискам, желая раскрыть тайны бытия, получить неземную мудрость и власть; в своих исканиях он сталкивается с дьяволом и подписывает с ним контракт в обмен на бессмертную душу. Но дьявол при первом удобном случае обманывает его и бросает со славой злодея. Уделом героя в таких готических новеллах неизменно становились всеобщее осуждение и позорная смерть.

Имя Жиля де Рэ в качестве маньяка Синей Бороды, убийцы женщин и детей, упоминали разные авторы готического или оккультного жанра: Роберт Блох, Артур Мейчен, Еремей Парнов... А в небольшом рассказе Кира Булычева «Синяя борода» злодеем оказывается начальник лаборатории, который демонтирует недисциплинированных биороботов.

Современным художникам тоже интересно записать де Рэ в детоубийцы.

Не так давно французские юристы вновь подняли дело и решили, что процесс был сфабрикован в однозначно корыстных целях. В 1992 году, спустя 552 года после казни, Жиль де Рэ был признан невиновным и официально реабилитирован. Но на устоявшийся образ это повлияло мало - герцог Бретонский сделал беспроигрышную ставку, когда решил превратить героя в ужаснейшего злодея. Такого рода истории всегда будут иметь успех.

Материал из Wikitranslators

Предисловие и предостережение

Прижизненных портретов нашего героя не сохранилось, впрочем как не сохранилось изображений большинства персонажей, которых мы встретим в этой истории. То, что вы видите справа - всего лишь романтическое представление художника XIX века. Не принимайте его за оригинал. Если присмотреться - на изображении можно найти множество мелких несоответствий, от ракурса и прически, совершенно не соответствующих XV веку, вплоть до сложного доспеха , также появившегося много позднее, чем жил и умер маршал де Рэ.

Перед вами, дорогой читатель, книга о человеческом падении. Страсти вокруг истории Жиля де Рэ не угасают до сих пор, можно до бесконечности спорить о том, был ли он действительно виновен в преступлениях, которые были ему приписаны церковным судом, или казнен безвинно. Точка зрения автора будет изложена в соответствующей главе. Однако, если все-таки принять то, о чем рассказывают документы времени за чистую монету, мы увидим, как медленно и неуклонно разрушается личность, и храбрый воин, разбойник, искатель фортуны, и одновременно к тому ценитель поэзии и театра превращается в монстра, своими преступлениями способного поспорить с маньяками ХХ века, чья история еще свежа в нашей памяти.

Дорогой читатель, наш неспешный и обстоятельный рассказ чем ближе к концу, тем более станет наполняться жестокими и кровавыми подробностями. Это произойдет не по злой воле автора; с документами не поспоришь, и знать историю нужно такой как она есть, не приукрашивая, и не уродуя уже случившегося. Автор заранее предупреждает, если вам претит жестокость, садизм и кровь, закройте эту страницу. Здесь, на сайте WT, найдется множество куда более миролюбивых и интересных материалов. Если же нет, вы предупреждены. Читайте далее на свой страх и риск. Да пребудет с вами Клио !

Место действия

Бретань издавна была богатой землей, здесь плоские северные равнины сменяются пышными рощами, это страна молока и масла, крепких коров местной породы, здесь в изобилии растет пшеница, зреют овощи, в прибрежных водах раздолье для рыбаков, леса богаты дичью, способной удовлетворить даже самые разборчивые вкусы. Среди крестьян здесь издавна количество крепких хозяев превосходило бедняков, аристократы здешних мест были могущественны и богаты .

Во времена, о которых у нас с вами пойдет речь, все эти суеверные домыслы уже вызывали скептическую улыбку. Потусторонние страшилки, казалось бы, навсегда остались в прошлом, в окно заглядывал XV век, в Европе начиналась эпоха Возрождения . Уже Петрарка воспел в прочувствованных стихах красоту своей Лауры , уже из под пера Боккаччо вышел ехидный «Декамерон », каких-нибудь полвека спустя на свет предстояло появиться самому Леонардо да Винчи , когда у четы де Монморанси-Лаваль родился первенец, получивший при крещении имя Жиль. Полным титулом, которым ему предстояло именоваться в дальнейшем, было Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ (фр. Gilles de Montmorency-Laval, baron de Rais). Случилось это, по всей видимости, около 1 сентября 1405 года , и еще не сознавая того, Жиль оказался в эпицентре жестокой борьбы нескольких могущественных семейств .

Бретань
Полуостров, похожий на медвежью лапу глубоко вдается в пролив Ла-Манш.	Бретань. Морское побережье в Кот-де-Гранит-Роз.	Характерный для этой страны речной пейзаж.	Архитектура XV века во многих городках также осталась без изменений. Малеструа, Бретань

«Отравленное наследство»

Для того, чтобы понять, что произошло, нам стоит вернуться несколько назад, и один за другим рассмотреть узлы, которые завязались задолго до рождения, и в дальнейшем сыграют свою роль в стремительном возвышении и не менее стремительном падении маршала Франции Жиля де Рэ.

В XIII веке семейство пресеклось в прямой мужской линии; земли и титулы перешли к единственной дочери и наследнице - Эмме де Лаваль, в 1211 году обвенчавшейся с Матье II де Монморанси , коннетаблем Франции. Соединив, как требовал в таких случаях закон, свои фамилии и гербы, они продолжили линию Монморанси-Лавалей. Фульк, представитель младшей ветви этого рода (ум. ок. 1358 г.), женившийся на Жанне де Шабо, «Безумной Жанне», приходился прадедом нашему герою . Да, смешивание близкородственной крови не доводит до добра, как часто безумие посещало дома высшей аристократии, не избегая королевского!..

Ги II де Лаваль де Блезон, отец будущего маршала, унаследовал знатность и спесь своего семейства, однако, состояние отнюдь не соответствовало его запросам. С тем большим вожделением он обращал внимание на баснословно богатое баронство де Рэ, принадлежавшее в то время Жанне Шабо, тетке со стороны матери, пожилой и бездетной. Жанна Шабо, прозванная «Мудрой» прожила долгую и очень непростую жизнь. Она была совсем юной, когда в 1344 году скончался ее отец - Жирар Шабо IV , и Жанна осталась на попечении старшего брата - в честь отца носившего то же имя. Семью годами раньше между королями Англии и Франции вспыхнула война, получившая в истории имя Столетней . Кровавый конфликт за обладание короной Франции представлял собой по сути дела череду военных столкновений и грабительских набегов англичан на территорию соседнего государства, причем то и другое сменялось короткими перемириями, в течение которых страна могла вздохнуть свободно и кое-как возместить разрушенное и награбленное. Бретань, самим своим географическим положением близкая к английскому королевству, не раз становилась ареной и битв и грабежей .

Впрочем, для юной Жанны следующие 25 лет пройдут в относительном спокойствии, пока (в сражении? от болезни?) в 1371 году не скончается единственный ее защитник. Годом ранее он начал переговоры о будущем замужестве сестры. Ситуация была несколько щекотливой: потенциальный жених, Роже де Бофор, родной брат папы папа Григория IX , в это самое время занимавшего трон Св. Петра, был пленником англичан. Во время опустошительного рейда Черного Принца по территории Франции, Бофор служил в гарнизоне Лиможа . Город отчаянно сопротивлялся, но был захвачен 19 сентября 1370 года и брат папы римского, вместе с прочими пленниками, отправился на английские острова. Именно отсюда он прислал соответствующую бумагу Жирару Шабо, возможно, желая заплатить назначенный выкуп деньгами будущей супруги. Неизвестно, как обернулось бы дело, но старшего брата в скором времени не стало . Жанна оставалась одна, владелицей громадного состояния, к которому по королевскому приказу были еще добавлены земли, недавно отбитые у англичан в сеньории Л’Иль де Буэн. Согласно официальным документам, это был дар «за добрую службу », которую Жирар Шабо нес при особе короля .

Для того, чтобы стали понятны последующие события, нам придется сделать короткое отступление, и пояснить вам, читатель, реалии и обычаи той эпохи. В эти неспокойные времена любое земельное владение (а в особенности столь обширное и богатое!) почти постоянно требовалось отстаивать с оружием в руках. Спору нет, средневековая эра знала аристократок, самостоятельно командовавших гарнизонами, которые в отсутствие братьев или мужей вполне уверенно справлялись с армией, снаряженной алчным соседом. И все же, подобное полагалось исключительным; в большинстве случаев девица или вдова, желая избежать похищения и насильственного замужества, должна была искать себе супруга из могущественного и богатого рода. Если одинокая дама была связана узами вассалитета с неким могущественным сеньором, ситуация решалась просто. Не желая выпускать земли из рук (что неизбежно бы случилось, выйди она замуж за чужака), во многих землях господин имел право попросту пригласить ее ко двору, представлял на выбор несколько своих вассалов, равных ей по знатности, вслед за тем дама объявляла свой выбор, и шла под венец . Гораздо сложнее дело обстояло, если речь шла о т. н. «аллодиальных », то есть «вольных» владениях, не имевших над собой господина. Подобное к XV веку уже становилось редкостью (так как аллоды закладывали, продавали, а порой и самостоятельно отдавали под защиту ближайшего герцога или графа), и все же, свободные земли еще встречались, в особенности на окраинах государства . Возможно владения Жанны Шабо, «дамы де Рэ», были именно такой «свободной землей», или находились в подчинении непосредственно королю - в любом случае, законных оснований получить их ни у кого не было, но тем большим становилось желание их присвоить. Дело усложнялось тем, что за жирным куском потянулись сразу несколько рук.

Источники расходятся в том, что произошло далее. Согласно одним сведениям, Жанна успела дать лишь устное согласие (per verba), произнесенное при свидетелях , по другим - свадьба все же состоялась, причем ввиду отсутствия жениха, сыграли ее «по представительству», в папском Авиньоне , причем охрана владений богатой невесты была поручена коннетаблю Франции Оливье де Клиссону . Возможно, это было одной из причин, по которой бретонский дом затаил против него глухую ненависть. Мы еще увидим, как эта ненависть аукнется королевству, ввергнув его в состояние хаоса.

Итак, свадьба «вроде бы » состоялась, но неудачливый жених продолжал томиться в английском плену, и не было никакой гарантии, что он в обозримом будущем вернется домой. Дальше больше, в скором времени скончался папа Григорий, и Жанна, справедливо опасаясь за судьбу своих поместий, стала искать нового супруга. Ее выбор на сей раз пал на Жана де л’Аршевека, сеньора де Партенэ, представителя могущественной пуатусской семьи. Сыграли свадьбу, но тут на несчастную обрушился гнев обоих соперников, жаждавших завладеть ее состоянием - герцога и папы. Григорий Х , незадолго до того принявший тиару, торжественно отлучил Жанну от церкви, обвинив ее в двоемужестве и кровосмешении (жених приходился ей кузеном). 18 августа 1381 года брак был аннулирован, опозоренная Жанна скрылась в замке Принсе. Здесь она вела образ жизни замкнутый и тихий, однако оставлять ее (точнее, ее владения) в покое, никто не собирался. Герцог Жан самолично наведался к ней в гости, и без обиняков предложил принести вассальную присягу и передать ему под опеку вожделенное баронство де Рэ. Жанна ответила категорическим отказом. Несколько раз герцог возобновлял свои попытки, затем понимая, что принудить упрямицу ему не по силам, попросту заманил ее в Нант и заключил под стражу в замке Тур-Нев. Тут же, не теряя времени, он разграбил ее поместья, и утвердил в ключевых крепостях свои гарнизоны, и на присвоенных таким образом землях вел себя как типичный временщик, вместе со своими людьми грабя и притесняя население. Расчет был прост, либо Жанна, сломленная заключением, подпишет все необходимые бумаги, либо просто тихо умрет (убить пленницу он по каким-то причинам не решался) .

Наслаждаться плодами разбоя ему удавалось в течение 15 лет, а заключенная упорно стояла на своем, и герцог в глазах всех соседей выглядел деспотом и узурпатором (да, по всему, им и являлся!) В конечном итоге вся история дошла до ушей короля , который вызвал своего вассала в суд, и 4 мая 1496 года наконец-то обязал его выпустить из заключения даму Жанну, выплатив ей в качестве компенсации огромную сумму в 60 тыс. золотых экю . Естественно, герцог не согласился с подобным приговором, потребовал апелляции, и тут неожиданно скончался. Поговаривали, что дело не обошлось без яда . Наследник умершего Жан V , продолжил судебные разбирательства. Король Карл V к этому времени также скончался, и регент при особе юного Карла VI , Филипп Бургундский , а по совместительству - опекун юного герцога бретонского, уменьшил сумму выплаты до 16 тыс. экю. Сумма равная двухлетнему доходу от спорного владения. За 20 лет тюрьмы подобная «компенсация» смотрелась просто издевательски . Однако, герцог был наказан уже тем, что спорные земли навсегда (как ему казалось в тот момент) уплывали из рук .

Жанна вышла из заключения дряхлой старухой. Ей было шестьдесят лет, по тем временам - уже очень почтенный возраст, и вполне логичным будет предположить, что ее здоровье было во многом подорвано годами заключения. На руку богатой наследницы нашлись бы желающие, но вот завести ребенка на седьмом десятке было просто немыслимо. Оставалось усыновление. Оглянувшись вокруг, Жанна Мудрая назвала своим наследником племянника Ги де Лаваля, как было уже сказано, отца нашего будущего героя . В качестве условия от него требовали отказаться от собственной фамилии и герба, и принять блазон Рэ «черный крест на золотом щите ». Отныне Ги должен был именоваться «сиром де Рэ» и после смерти старухи получить в свои руки огромное состояние. То, что наследство Жанны с самого начала таило нешуточную угрозу, и ситуация могла закончиться войной, или смертью от рук наемного убийцы, его не смущало. Думаю, случись чудо, и узнай Ги, каким позором и грязью это имя окажется покрытым несколько десятилетий спустя, это также его бы не остановило. Золотой блеск кружит голову даже самым стойким! Выгори все дело, и состояние Ги де Лаваля одним махом увеличивалось вчетверо. Ничто другое не имело значения. 23 сентября 1401 года он дал письменное согласие, и шестью днями позднее будущая приемная мать также скрепила бумагу своей подписью, несколькими месяцами позднее, согласно законам и обычаям, Ги де Лаваль закрепил за собой право на свой новый титул и герб .

Однако, «отравленное наследство» Жанны Шабо никому и никогда не доставалось без борьбы. Нам неизвестно, какая кошка пробежала между новоиспеченной «матерью» и ее приемным «сыном» Быть может, возраст и годы заключения сказались на характере Жанны де Шабо не самым лучшим образом, сделав старуху капризной и вздорной. Может быть также, не обошлось без интриг могущественного семейства Краонов, вассалов герцога Жана, также горевших желанием получить искомое владение. Но факт остается фактом: 14 мая следующего за тем 1402 года, Жанна Мудрая без всякой видимой причины вдруг заявила, что берет свои слова назад, и отныне ее наследницей становится престарелая Катерина де Краон (читай - ее энергичный сын Жан, о котором у нас также еще не однажды пойдет речь) . Само собой, Ги не собирался сдаваться. Начались судебные разбирательства, дело само собой перетекло в руки Парижского Парламента (в те времена представлявшего в стране высшую судебную власть). Тяжба продолжалась в течение года (1403-1404), и закончилась поистине соломоновым решением. Предложено было обручить Ги де Лаваля с единственной внучкой Катерины де Краон - Марией, предоставив ей в качестве приданого спорные земли. Невеста, возможно, не столь влюбленная, сколь трезвомыслящая, охотно дала свое согласие. 5 февраля 1405 года соглашение было закреплено подписью обеих сторон. Окончательно все условия были оговорены 14 февраля того же года . 24 апреля Жан де Краон подтвердил соглашение перед Парламентом, днем позднее это сделал Ги де Лаваль. 2 мая Парламент ратифицировал сделку. 24 июля 1404 года Жанна Мудрая наконец уступила приемному сыну часть своих владений: сеньории Рэ, Ла Мот-Ашар, Ле Шен и Ла Мовьер, оставив себе часть доходов в качестве пожизненной ренты . По всей видимости, свадьбу сыграли поздним летом все того же, 1404 года . По настоянию своих новых родственников Ги де Лаваль перебрался к жене - в замок Шамптосе , «предназначенный скорее для защиты, чем для удобства ». Для XV века это распространенный обычай: несколько поколений одной и той же фамилии живут под одной крышей. Познакомимся с ними поближе.

Детство и отрочество

Замок Шамптосе-сюр-Луар (современный вид).

На церемонии крещения, в скромной приходской церкви Сен-Пьер-де-Шамптосе яблоку было негде упасть, свидетели этой церемонии через много лет вспоминали, что устроители торжества не поскупились на расходы: церковь была ярко освещена множеством факелов, да и огромная толпа «» держала в руках горящие свечи . «Главным» восприемником малыша от купели стал Жан де Краон, имя крестной матери (или матерей?) затерялось в истории. В полном соответствии с обычаем, он принял малыша из рук священника, и тут же облачил своего крестника в снежно-белую «крестильную рубашку» , должную, по существующему поверью, защищать его от всякого зла . Здесь надо отметить, дорогой читатель, что во времена, о которых идет речь, несмотря на громкие протесты со стороны церковников, обычай, по которому для новорожденного полагалось множество крестных обоего пола, упорно не желал исчезать. Более того, чем богаче и знатнее был новорожденный, тем большим становилось это число. Предположительно, его назвали в честь местночтимого Св. Эгидия (по-французски St-Gilles); чье святилище, прославленное многими чудесами, находится в нынешнем департаменте Гар , на пути в один из важнейших центров средневекового паломничества: Сантьяго-де-Компостела . Выбор имени для первенца был делом ответственным и серьезным: чаще всего знатное семейство называло сына в честь основателя рода или же одного из прославленных предков; причем выбор возможных имен был крайне ограничен. Так в семействе Лаваль первенцев чаще всего именовали Ги, у Краонов за старшими сыновьями закреплялись имена Морис или Амори, в семействе Шабо особенно многочисленны были Жирары; но ни в одном из них никогда не встречалось имя Жиль. Эту маленькую загадку нам может помочь решить еще один средневековый обычай: именовать ребенка по имени святого, в праздник которого малыш родился или же был крещен. Именно это соображение подводит нас к дате 1 сентября 1405 г. - празднику Св. Эгидия Гарского .

Речка Ромм, у замка Шамптосе.

Кормилицей юного барона была тут же назначена Гильметта, прозванная Суконщицей (La Drapière), родом из Тиффожа , причем, кормить грудью малыша ей предстояло в течение следующих двух или трех лет . Матье Гарсанлан, ранее исполнявший в замке обязанности слуги, превратился в личного повара и лакея Жиля де Рэ. Как позднее подтвердил он сам, «мне было вменено в обязанность добывать по деревням молоко и варить кашку для ныне покойного барона » .

Жилю был всего лишь год, когда умерла Жанна Мудрая, и вторая часть огромного наследия перешла к его отцу. Полностью Ги де Лаваль должен был получить причитающееся после смерти своего тестя, однако доли, что уже сосредоточилась у него в руках, хватало с лихвой. Устав от диктата старухи Катерины, Ги де Лаваль на следующий же год вместе с семьей перебрался в замок Машкуль, ставший нежилым после смерти тетки . Катерины де Краон не стало 21 июля 1410 года, и ее сын, в кои то веки почувствовав себя свободным, со всей энергией взялся управлять своими поместьями, растить виноградники в Суше, отправляя телеги с вином на продажу в Нант и устраивая ярмарки в Бургнеф-ан-Рец . Что касается пятилетнего Жиля, он, скорее всего, не слишком страдал по поводу случившегося, дети в этом возрасте еще не понимают, что такое смерть, и вряд ли мальчик испытывал особенно теплые чувства к своей суровой прабабке.

Нам почти ничего не известно о детстве будущего Маршала-Синей Бороды; ничего удивительного в этом нет. Хроникеры того времени не интересовались детьми, по определению не могущими сыграть никакой роли в истории страны. Вплоть до семи лет ребенку (infans) полагалось развлекаться и играть. Судя по тому, что нам известно о детстве в Средние Века, можно с высокой уверенностью предположить, что вместе со своими сверстниками из местных аристократических семейств (союзниками и вассалами семей Краон и Лаваль) юный Жиль с азартом скакал на деревянной лошадке, играл в мяч и крутил палкой поставленный стоймя обруч . Мальчик ни в чем почти не знал отказа, он рос как принц, окруженный роскошью, - избалованный и всеми любимый, окруженный целой тучей друзей и слуг .

В семь лет, по средневековым понятиям, заканчивалось детство. Ребенку предстояло принять первое причастие , и постепенно погрузиться в учебу. Отныне он был уже не ребенок (infans), но отрок (puer) с соответствующими возрасту обязанностями. Дворянскому мальчику открыты были три карьеры - церковная, военная и наконец, придворная. Впрочем, старшему сыну полагалось выбирать из двух последних. Первые уроки (чтения, письма, катехизиса , католической веры) ребенок должен был получить у матери. Вслед за тем, домашнее образование продолжали уже профессиональные учителя .

Под внимательным и любящим руководством отца его обучали, согласно обычаям времени, верховой езде, фехтованию, стрельбе из лука - иными словами, всем тем умениям, которые полагались молодому дворянину. В качестве преподавателей и менторов для юного Жиля были приглашены аббат Жорж де ла Буссак, лиценциат права и большой друг его отца (именно де ла Буссак в свое время устроил свадьбу Ги де Лаваля и Марии де Краон). Вторым был анжерский викарий Мишель де Фонтенэ - по всей вероятности, младший отпрыск знатной бретонской фамилии .

Судя по всему, будущему барону преподавались история, богословие , латынь и французский язык. Мальчик схватывал все на лету, и результат не замедлил сказаться. Друзья и соратники Жиля, помнившие его с лучшей стороны, в один голос утверждали, что барон де Рэ был тонким знатоком латыни, на которой свободно говорил и писал. Отец сделал из него ценителя поэзии и литературы, вплоть до самой смерти Жиль зачитывался римской историей и богословскими трудами прежней и современной для него эпохи, даже во времена военных походов он умудрялся возить с собой редкие и дорогие книги, во время коротких привалов с головой погружаясь в чтение. Вспоминали, что в его личной библиотеке были не только красочные Библии и Псалтири , но и произведения Светония , Валерия Максима , знаменитый в те времена труд Блаженного Августина «О граде Божьем » и прочие издания. Впрочем, стоит заметить, что Жиль собирал не просто книги - но самые редкие, сложнодоступные и дорогие, в дополнение к тому, барон желал иметь у себя коллекцию драгоценных произведений искусства и украшений . Подобное увлечение было не из дешевых; для сравнения стоит сказать, что брат короля - Жан Беррийский , в погоне за редкими книгами разорил целую провинцию, и вызвал бунт , который пришлось подавлять силой оружия . Однако, в эти времена, юный Жиль еще не думал о деньгах, и мирно рос, как и полагалось дворянскому мальчику, под присмотром родителей, учителей и целого сонма медиков, призванных наблюдать за состоянием здоровья наследника .

Итак, в детстве Жиль подавал большие надежды. Он рос любознательным, смышленым ребенком, хватким в обучении и жадным до всего нового и необычного. Впрочем, в наследнике Ги де Лаваля выделялась одна весьма характерная черта - болезненное тщеславие, желание всегда и во всем быть первым. Так сказать, посыл для будущего…

Детство в Средние века
Мать и дитя. Неизвестный художник «Мать» - Варфоломей Английский «О природе вещей». - Français 9140, fol. 105. - XV в. - Национальная библиотека Франции, Париж.	Детские игры. Неизвестный художник «Дети на деревянных лошадках» - Неизвестный автор «Danse macabre». - Latin 9333, fol. 7. - конец XV в. - Национальная библиотека Франции, Париж.	Шалости. Неизвестный художник «Вишня» - Ибн Бутлан «Tacuinum Sanitatis». - Français 995, fol. 8v. - XV в. - Национальная библиотека Франции, Париж.	Обучение. Неизвестный художник «Обучение Ланселота» - Неизвестный автор «Ланселот». - Français 111, fol. 7. - ок. 1480-1490 гг. - Национальная библиотека Франции, Париж.

Под дедовской опекой

Гром грянул, когда будущему наследнику исполнилось девять лет. Неожиданно, и без ясной причины в январе 1414 года умерла его мать - Мария де Краон, ее похоронили в церкви Нотр-Дам-де-Рэ, принадлежавшей местному аббатству Бузей. . Уже в настоящее время делаются предположения, что она скончалась от послеродового сепсиса , подарив жизнь младшему брату Жиля - Рене, позднее известному как Рене де ла Сюз . 28 или 29 октября следующего, 1415 года, столь же скоропостижно скончался Ги де Лаваль. Он был еще не стар, и потому догадки историков касательно причин, весьма расходятся между собой. Предполагается ранение на дуэли , несчастный случай на охоте, и наконец, смерть от болезни (в те времена в Вандее свирепствовала эпидемия малярии) . Страдая «от величайших мук телесных » Ги отдавал последние распоряжения. Обоих сыновей, Жиля и младенца Рене поручал опеке «мужа нашей дорогой кузины Жанны де Саффрэ - Жана Турнемина де Юнодэ », причем преподавателями для обоих оставались де Буссак и де Фонтенэ . Своими душеприказчиками он назначил отца Жанны - Алена де Саффрэ (бывшего в те времена капитаном крепости Машкуль), Жана де Роже, Юда де Соважа и наконец, Жоржа де Буссака. Десять тысяч ливров из своего огромного состояния Ги завещал герцогу Бретонскому и епископу Нантскому. Завершив свои распоряжения длинным списком церквей, куда следовало внести пожертвования, чтобы клирики отныне служили заупокойные молитвы, он просил похоронить себя рядом с могилой «возлюбленной супруги нашей, Марии »

Здесь нам, читатель, предстоит сделать еще одно небольшое отступление. В согласии с обычаями эпохи, когда молодой дворянин достигал подросткового возраста, его полагалось отдавать в обучение старшему родственнику или сеньору. Позднее та же схема будет в России воплощена Петром Великим : будущий защитник государства (а дворяне в первую очередь готовились для военной карьеры!) должен был начинать с низшей ступени иерархии. При дворе своего воспитателя мальчик должен был исполнять роль оруженосца и «благородного слуги». Ему полагалось прислуживать господину и его жене за столом, работать на кухне, чистить и кормить лошадей. Война не любит маменькиных сынков! Конечно, кроме черной работы, полагалось обучение верховой езде, фехтованию, стрельбе, короче, полная подготовка будущего солдата, а кроме того, выученник должен был освоить умение сочинять стихи, играть на музыкальных инструментах и вести беседу в присутствии дам. Когда срок обучения подходил к концу, молодой дворянин, получавший к тому времени звание оруженосца, возвращался в семью или из рук воспитателя принимал посвящение в рыцари .

Итак, перед смертью Ги де Лаваль назначил в опекуны своим сыновьям кузена, хотя у обоих мальчиков имелся куда более близкий родственник - дед по матери, Жан де Краон. По неким причинам, нам неизвестным по причине скудости документов, Ги всеми силами пытался удалить сыновей от дедушки. Дальнейшие события покажут, что он был прав .

Так или иначе, последняя воля умершего не была выполнена. Каким образом двое круглых сирот угодили под опеку родного деда, также неясно. По всей вероятности, карты спутала битва при Азенкуре , практически уничтожившая весь род Краонов. Потеряв в этой битве единственного сына - Амори, Жан де Краон оставался отныне последним носителем своей фамилии и титула; единственным средством сохранить и то, и другое было превратить в наследников обоих внуков. Таким образом, дедушка (возможно, пустив в ход свои немалые связи при анжуйском герцогском дворе, или куда проще - грубой силой) воспротивился исполнению последний воли зятя, оба ребенка остались на его попечении и были доставлены в замок Шамптосе .

Дальнейшие несколько лет также восстанавливаются из документальных обрывков весьма приблизительно. Исследователи прошлого века полагали, что старик Жан, в силу более чем почтенного возраста и привычки жить под чужим диктатом, просто не мог справиться с парой своенравных юнцов, и оба внучка в скором времени наловчились вить из дедушки веревки, получая по первому капризу все, что желали . По другому предположению, Жан попросту не уделял внимания обоим мальчишкам, будучи занят исключительно собственными желаниями и удовольствиями . Спору нет, по-своему дедушка был очень привязан к обоим малышам - позднее мы увидим, как он изо всех сил будет способствовать карьере старшего внука; но - любовь и выматывающая каждодневная забота отнюдь не равнозначны между собой…

Уже заключенный в епископскую тюрьму, Жиль, горько пеняя деду (уже к тому времени покойному), обратился ко всем, имеющим собственных детей, заклиная их «ни в коем случае не потакать детским капризам ». Выходит, потакали? И страшный конец будущего маршала Франции был предопределен с той самой минуты, когда родной дед озаботился делами двух сирот?…

В любом случае, «курс молодого бойца» в классическом его состоянии Жиль, по-видимому, не прошел. Зато из школы родного дедушки будущий барон де Рэ вынес не слишком хороший урок: единственным законом на этом свете является его каприз, а все, что не желает этому капризу подчиняться, следует принудить к тому силой… Вторая заявка на будущее, так сказать.

Это качество в полной мере проявилось, когда дедушка озаботился женитьбой своего старшего внука. Жиль не возражал, дворянину по обычаю полагалось иметь детей, причем как можно раньше , чтобы при любой неожиданности земли и деньги оставались в семье . Обратите внимание, читатель, в этом поиске была одна странная закономерность. Создавалось впечатление, что сватовство к девушке, у которой живы оба родителя и брак можно было оформить со всем соблюдением приличий, деда и внука отнюдь не устраивало. Из раза в раз Жан и его воспитанник Жиль старались по возможности изыскать богатую сироту, на худой конец, единственную наследницу матери-вдовы; иными словами, наиболее беззащитных, имуществом которых можно было завладеть в полной (или большей мере), не довольствуясь собственно приданым невесты. Определенный (хотя и циничный) резон в таких поисках был, оба прохиндея упустили из виду лишь одно: «лакомый кусок» словно магнитом притягивал множество негодяев, и вокруг «нужной» невесты сразу же закипали нешуточные страсти.

Итак, первой, с позволения сказать, «жертвой» матримониальных ухищрений деда и внука стала четырехлетняя нормандка Жанна Пейнель , дочь Фулька IV Пейнеля де Амбийе и его жены Маргариты де Динан . Мимоходом отметим, что самому жениху в те времена едва исполнилось 13 лет. Маленькая Жанна осталась без отца, и, согласно обычаю времени, король назначил ей опекуна. Им стал некий сеньор де Роше Гильон, который немедленно озаботился тем, чтобы выдать ее за собственного сына, которому едва исполнилось семь лет . Однако, пользуясь тем, что Шарль де Динан, дедушка малолетней невесты оказался буквально по уши в долгах, изворотливый Жан де Краон пообещал ему 4 тыс. золотых экю (сумма, равная годовому доходу от крупной сеньории!) в обмен на руку его внучки. Нечего удивляться, что Динан тут же ухватился за эту соломинку. Помолвка была объявлена, и необходимое обязательство 14 января 1417 года скреплено подписями обоих стариков, однако - соперничающая партия отнюдь не пожелала сдаваться, и дело закончилось в суде. Приговор был категоричен: девочку следовало отдать на попечение родной тетки, Жаклины де Пейнель, аннулировав обе помолвки, и не выдавать замуж вплоть до 21 года . Возможно, борьба продолжалась бы и далее, однако, Генрих V Английский , оккупировав Нормандию , аннексировал среди прочего владения семейства Пейнель, преподнеся их в качестве дара одному из своих военачальников - графу Суффолку. Бесприданница в глазах Жиля и его дедушки немедленно потеряла всякий интерес, и поиск потребовалось начать сначала .

К слову, несостоявшаяся невеста надолго пережила Жиля де Рэ и закончила свои дни в 1457 году, будучи аббатисой монастыря Нотр-Дам-де-Лизье. Еще забавней представляется то, что некий Эдуард Пейснель, убийца и садист, в течение 11 лет (1960-1971 г.) державший в страхе английский остров Джерси , объявлял себя незаконным потомком Жиля и Жанны. Когда бы его предок успел появиться на свет - остается только гадать .

Второй договор, с Беатрисой, дочерью виконта Алена де Рогана и Беатрисы де Клиссон, племянницей герцога Жана V и сверстницей Жиля, был заключен 28 ноября 1418 года, в замке Эрмин (Ванн) в присутствии самого герцога Жана V и представителей знатнейших семейств Бретани . Однако, и этой свадьбе не суждено было состояться. Немедленно отыскались недовольные (возможно, среди многочисленной дальней родни и претендентов на руку богатой невесты), начались интриги, и в конечном итоге, Жиль и Жан снова остались ни с чем. Документы умалчивают, почему расстроилась и эта свадьба . Известно лишь, что в скором времени после неудавшейся помолвки, юная Беатриса умерла, не оставив никакого следа в истории своей семьи и Франции .

Без сомнения, Жиль и его энергичный дед продолжали бы свои попытки, однако, их матримониальным планам помешали события, взбудоражившие всю Бретань.

Семейные дрязги бретонского герцогского дома

Да, Средневековье было временем сильных женских характеров. Чувствительным «тургеневским» барышням предстоит появиться не ранее, чем наступит сравнительно сытый и безопасный XIX век. Средневековым «дамам и девицам» было не до обмороков. Чтобы не умереть в первых же родах, а затем оградить от бесконечных опасностей своих детей, требовалась отменное физическое здоровье, отвага, нечувствительность к обидам и немалое личное мужество. Недаром высшей похвалой в те времена было «женщина с мужским сердцем». Против старинного патриархального образа жизни, насаждавшегося церковью и бережно сохранявшегося в дидактической литературе, восставала сама жизнь. Аристократке или богатой горожанке, управлявшей целой армией слуг, аббатисе, которой приходилось вести сложное монастырское хозяйство, хочешь-не хочешь приходилось учиться читать, писать, владеть началами арифметики, медицины и т. д. Повсеместно при монастырях открывались школы для девочек, бесконечные осады и набеги воспитывали умение постоять за себя и своих детей, не теряя головы даже в самых отчаянных обстоятельствах .

Итак, борьба партий продолжалась, и все же Пентьевры-Блуа находились в достаточно проигрышном положении. Не хватало денег и войск для полноценных боевых действий, без внешней поддержки возможность победы казалась более чем сомнительной. И хотя неистовая Маргарита де Клиссон, горя жаждой мести, требовала продолжения борьбы, на практике все сводилось к мародерству и разбойничьим набегам на земли Монфоров - набегам достаточно чувствительным для их кармана, однако, не столь серьезным, чтобы представлять реальную опасность .

Все переменилось в один день, когда английское вторжение стало реальностью. Война, ранее ограничивавшаяся рейдами по тылам врага, после которых англичане стремились укрыться на своих островах и, даже одержав победу, не всегда использовали ее до конца, вместе с новым, куда более энергичным монархом Генрихом Ланкастером , сменилась планомерным завоеванием и подчинением французского королевства. Впрочем, начало боевых действий показало, что силы у обеих сторон были в достаточной мере равны. Стремясь выйти из патовой ситуации, оба монарха лихорадочно вербовали себе союзников, и молодой бретонский герцог Жан V де Монфор и для того, и для другого представлял более чем лакомую добычу. Герцог Жан колебался, с одной стороны, как вассал французского короля он был обязан ему повиновением и службой. С другой, торговые интересы накрепко привязывали его к Англии, да и чисто географически английское войско было куда ближе, и разгневанный Генрих мог крепко наказать несостоявшегося союзника. Однако, ведя секретные переговоры с Англией, он также не хотел открыто ссориться с французской партией, которую в это время представлял дофин Карл (будущий король Карл VII). Герцог Жан тянул время, уклоняясь от прямого ответа . Дофин, правильно истолковав это затянувшееся молчание, решил, что Жана де Монфора следует заменить более сговорчивым правителем. Пытаться достичь этого с помощью грубой силы представлялось достаточно опасным, герцог пользовался поддержкой у подданных, и открытая война могла закончиться тем, что Бретань окончательно порвала бы с французами. Посему куда предпочтительней представлялся план использовать для решения проблемы внутреннего врага, читай, клан Пентьевров-Блуа. Да, будущий король Карл, которому в это время едва исполнилось 17 лет, был непревзойденным мастером тайной дипломатии и ударов из-за угла. Пентьеврам дали понять, что в случае победы старший сын Маргариты сможет рассчитывать на герцогскую корону при полной и безоговорочной поддержке монарха. Более того, дофин предоставлял клану Пентьевров столь же полную свободу в выборе средств для борьбы с Жаном V, которого отныне следовало почитать бунтовщиком и предателем .

Пентьевры воспряли духом. В короткое время был разработан план, усыпив подозрительность бретонского герцога притворным миролюбием, его пригласили замок Шамптосё , якобы на пир, должный послужить дальнейшему примирению между двумя партиями. 13 февраля 1420 года Жан Бретонский, ничего не подозревая, принял приглашение и отправился в гости в сопровождении одного из своих братьев. Однако, у моста через речку Диветт обоих ожидала засада, и оба пленника вместо пиршественной залы оказались в подземной тюрьме, где у герцога Жана, закованного в кандалы, угрожая расправой, день за днем вымогали отказ от герцогской короны .

Однако, подобная низость, более приличествующая разбойникам с большой дороги, чем знатному семейству, возмутила всю Бретань. Супруга пленника, Жанна Французская (дочь короля Франции Карла VI и, соответственно, сестра дофина), встала во главе герцогского совета и, собрав в Нанте Генеральные Штаты, призвала к оружию вассалов герцога, а также всех желающих, готовых способствовать сохранению независимости страны и наказанию виновных. Бароны единогласно поддержали этот призыв, поклявшись на свои деньги вооружить войска и предоставить все необходимое для ведения боевых действий. Среди толпы, запрудившей в этот день герцогский дворец, мы видим Жана де Краона и его воспитанника Жиля де Рэ. Несмотря на то, что несколько поколений их предков храбро сражались за дело Пентьевров-Блуа, будучи обязаны им вассальной присягой , Жиль и Жан, не без колебаний, решились перейти на сторону законного правителя, объясняя это тем, что не желают более служить клятвопреступникам и предателям. Шестнадцатилетний Жиль торжественно поклялся предоставить в распоряжение герцогини людей и средства, и в дальнейшем вместе со своим дедом встал под знамена генерального наместника Бретани Алена де Рогана . Всего на призыв откликнулось до 50 тыс. человек - по тем временам более чем солидная армия .

Под руководством Алена де Рогана герцогская армия принялась одерживать победу за победой. Война превращалась в погоню, упрямая и жестокая Маргарита де Клиссон не собиралась сдаваться. Пленного герцога раз за разом поднимали среди ночи и, взгромоздив на лошадь, галопом гнали от замка к замку, морили голодом, жизнь пленника постоянно висела на волоске . В марте 1420 был достигнут решающий перелом ; после четырех месяцев войны, последний оплот Пентьевров, замок Шамтосё, был осажден по всем правилам инженерного искусства, и 5 июля оба Монфора (наконец-то!) с триумфом выведены из темницы. Все клятвы и обещания дофина, как и следовало ожидать, остались пустым звуком, побежденные его не интересовали никоим образом . Карла VII часто упрекают за то, что он бросил на произвол судьбы Жанну, по сути дела, подарившую ему корону Франции, забывая при том, что для короля Карла это был вполне привычный способ действий. Этот слабый духом монарх, как многие люди подобного склада, воспринимал окружающих единственно как орудия для исполнения своих желаний и воли, немедленно теряя к ним всякий интерес, едва они становились ему более не нужны. Как мы позднее увидим, Жилю де Рэ придется в полной мере испытать на себе эту особенность монаршего характера.

Война закончилась, однако, результаты ее для Жана де Краона и Жиля де Рэ оказались весьма неутешительны. В отсутствие своих сеньоров и защитников, земли, принадлежавшие деду и внуку, были разорены и разграблены солдатами Пентьевров, замок Мот-Ашар, сожженный и разрушенный, практически перестал существовать. Одна только добрая новость: в первой для него войне Жиль де Рэ показал себя с самой лучшей стороны - и как руководитель отряда (который укомплектовал на свои же собственные деньги), и просто как храбрый и умелый воин, заслужив немалое уважение соратников по борьбе. Не будем забывать, Жилю в это время едва исполнилось 16 лет! Отныне, с полным правом, он мог носить свое первое воинское звание - оруженосца , ожидая скорого посвящение в рыцари и дальнейшего развития воинской карьеры . Мы знаем, что ему довелось сражаться при крепости Ламбаль, в конечном итоге подчинившейся герцогским войскам, и в составе герцогской свиты со всей торжественностью въехать в Нант .

6 июня герцогиня своим приказом даровала «сиру де ла Сюз и сыну его, сиру де Рэ, земли, принадлежавшие ранее Оливье де Блуа, графу де Пентьевру ». Освобожденный герцог 10 июля подтвердил решение своей супруги, добавив к тому земли брата Оливье де Блуа - Шарля , затем решив, что это чересчур, 21 сентября ограничился рентой в 240 турских ливров , затем, решив, что подобная сумма явно недостаточна, неделей позже увеличил ее до 340, за счет средств, конфискованных у одного из сторонников Пентьевров - Понтю де ла Тура. Действительно, акт невероятной щедрости - если помнить о том, что одно только баронство де Рэ предоставляло Жилю до 8 тыс. ливров годового дохода. Среди прочих недостатков Жана V, скажем прямо, скупость была далеко не на последнем месте… Зато Жиль из своего первого военного опыта извлек ценный урок: как следует действовать, чтобы добиться своего. Не беспокойтесь, читатель, скоро он применит его на практике.

Вернемся к нашему повествованию. Как и следовало ожидать, Пентьевры отказались признать правомочность герцогских приказов, лишавших их доходов и земель, и война возобновилась с новой силой. Энергичная герцогиня Бретонская сумела также выхлопотать у короля английского разрешения на то, чтобы из плена был отпущен ее деверь - Артюр де Ришмон - умелый полководец и храбрый солдат. Как многие другие, он попал в плен при Азенкуре и должен был оставаться в Англии вплоть до времени, пока не будет уплачен причитающийся за него выкуп. Жанна Французская клятвенно поручилась, что деньги будут внесены, Ришмон был отпущен из плена, после чего немедленно взял на себя руководство, и война наконец-то подошла к своему логическому завершению. Под знаменами нового полководца Жилю еще довелось сразиться при Эссаре и Клиссоне . На сей раз, могущество Пентьевров было окончательно сломлено. Маргарита де Клиссон и ее сыновья бежали из страны, за их головы были назначены денежные премии. Собравшиеся в столице герцогства Генеральные Штаты, после неявки подсудимых (в феврале 1422 г.), вынесли заочный приговор. Маргарита и обе ее сына обвинялись в предательстве, клятвопреступлении и оскорблении величества, на каком основании все трое были приговорены к смерти «посредством отсечения головы », бесчестью и лишению герба, их имущество конфисковывалось в пользу герцога. Характерная черта средневековых нравов: головы казненных Генеральные Штаты рекомендовали прибить к воротам Нанта, Ренна и Ванна - трех крупнейших бретонских городов. К счастью, их жители оказались избавлены от столь отталкивающего зрелища; виновные так и не были пойманы .

Женитьба рыцаря-разбойника

Итак, сложную ситуацию могла поправить выгодная женитьба, неутомимый Жан де Краон решил продолжать поиски, прерванные столь неожиданным образом. На сей раз его выбор пал на Катерину де Туар, наследницу миллионного состояния и обширных поместий в Пуату . Можно предположить, что Жилю приглянулась невеста, да и сама Катерина питала определенные чувства к блестящему кавалеру, каким в то время казался барон де Рэ. Ее мать, Беатриса де Монжан, вряд ли отнеслась к этому сватовству с благосклонностью, хотя бы потому, что ее супруг, которому в это время уже недолго оставалось жить, терпеть не мог Жана де Краона, и многочисленная родня, вкупе со всеми недовольными подобной перспективой, уже начала плести очередные интриги . Однако, Жиль был уже сыт по горло подобной мышиной возней, отступать в третий раз он не собирался. С помощью собственного дедушки он попросту умыкнул невесту (которая, как было сказано выше, вряд ли возражала), и тайно обвенчался с ней, причем обряд совершил никому не известный монах . Французский исследователь румынского происхождения - Матеи Казаку, отдавший немало сил, чтобы по крупицам восстановить историю Синей Бороды, полагал, что эту роль сыграл все тот же аббат де Буссак, когда-то обучавший юного Жиля премудростям латыни и тонкостям богословия . Подтверждения этой догадке нет… Позднее, суеверно вспоминая историю Синей Бороды, обращали особое внимание на то, что первая брачная ночь барона де Рэ и его молодой супруги пришлась на субботу, 30 ноября 1420 года, ночь Св. Андрея , на границе зимы, когда ведьмы и колдуны получают полную свободу вершить свои злые дела. Неизвестно, почему именно эту дату обозначили для себя Катерина и Жиль, однако, именно ею был помечен брачный контракт, до нашего времени, к сожалению, не сохранившийся .

Так или иначе, преступные супруги скрылись в замке Шамптосе, где провели весь следующий год, в то время как враждебная партия развила бурную деятельность, желая добиться аннулирования брака. Резон в этом был: невеста приходилась жениху кузиной (или, как выражались тогда, «родней в четвертой степени ») . Дело в том, что оба они - и Жиль и Катерина, считали среди своих предков одно общее звено: Амори де Краона (ум. в 1333 г.). Для подобного союза требовалось папское разрешение, получить его было сравнительно несложно, но этим следовало озаботиться до свадьбы, и отнюдь не после нее .

Прознав об этом, Жиль (или стоявший за его спиной старый интриган - дедушка?) сделал достаточно ловкий ход, распустив слухи о беременности молодой супруги. Позднее окажется, что это утверждение не имело ничего общего с действительностью: единственный ребенок Жиля и Катерины - дочь Мария, появится на свет девять лет спустя. Однако, умело сработанная ложь подействовала; семейство Туар, захваченное врасплох подобными новостями, вынуждено было смирить свою гордость: скандала не желал никто .

В следующем, 1421 году, во время осады Мо от «горячечной лихорадки» скончался Миле де Туар, отец Катерины . Его вдова сразу же перебралась в Шамптосе, к дочери и зятю. Вряд ли Жиля обрадовало подобное соседство, но тещу приходилось терпеть, хотя бы для того, чтобы де-факто иметь возможность управлять ее землями, а затем подыскать ей нового мужа, в достаточной мере покладистого и трусоватого, который не стал бы противиться желаниям деда и внука . В качестве следующего шага к вожделенной цели старик де Краон, 18 июня 1421 года потерявший свою первую супругу, Беатрису де Рошфор, буквально несколько недель спустя после похорон женился на Анне де Силье, бабушке новобрачной . Пройдет время, и ее родственники станут самыми беспринципными, самыми наглыми пособниками Жиля в его преступлениях. Но пока до этого еще далеко…

Ни для кого не было секретом, в чем состоял реальный смысл этих скороспелых свадеб, так как Беатриса де Монжан, мать одной невесты и, соответственно, дочь другой, вдруг поняла, что ее достояние растаскивают по кускам. Пытаясь спасти хоть что-нибудь, едва лишь закончился срок ее вдовства Беатриса де Монжан поспешно вышла замуж за молодого Жака де Мешена, оруженосца ее собственного покойного мужа . Несомненно, это был мезальянс, но выбирать вдове уже не приходилось. Мешен был кастеляном при дворе дофина - будущего короля Карла VII, и, по всей вероятности, она твердо полагалась на связи, которые новый супруг, бывший, кстати сказать, много моложе ее, имел при дворе. Как мы увидим позднее, надежды эти не оправдались .

Пытаясь расположить к себе Жиля де Рэ и его деда, которые не скрывали своего недовольства, Мешен принялся хлопотать перед папским двором, чтобы преступным супругам - Катерине и Жилю, наконец-то было даровано прощение , в церкви присутствовала вся местная знать, документы того времени отмечают, что на торжество были приглашены «рыцарь Жан де Ноэ, комендант крепости Пузож », бывший воспитатель нашего героя Жорж де Буссак, и множество иных «рыцарей, оруженосцев, дам и девиц ». Однако, по неизвестной нам причине, от участия в свадьбе уклонился Жан де Краон, вслед за ним члены семьи Туар также не пожелали явиться. Забавная деталь - чтобы церковь выглядела самым торжественным образом, Иоланда Арагонская, носившая также титул королевы Сицилии распорядилась украсить ее драгоценными гобеленами с изображениями Апокалипсиса . Запомните это имя, дорогой читатель. С королевой Иоландой , «женщиной, сделавшей Францию » мы еще не раз столкнемся на этих страницах.

Безнаказанность

Камень преткновения - крепость Пузож (современный вид).

Надо сказать, что усилия Мешена пропали даром. Исключительно для того, чтобы соблюсти внешние приличия, Жиль в своем новом брачном контракте уступил в пожизненное владение тещи все владения ее покойного мужа, в частности, крепости Тиффож и Пузож, однако, уступка эта с самого начала оставалась чисто бумажной . Видя, что вожделенный кусок, для получения которого затрачено было столько сил, уплывает из рук, Жиль (вероятно, по совету многоопытного дипломата-дедушки) попытался ответить интригой на интригу, распуская слухи, порочащие новобрачных .Однако, в искусстве подковерной борьбы наш герой никогда не был силен, потому, в скором времени потеряв терпение, он отбросил всякие церемонии и прибегнул к средству, которое во все времена нельзя было назвать иначе как гнусностью. Для начала он сделал своим сообщником Жана де Ноэ, коменданта (или, как тогда говорили, капитана) крепости Пузож. Дело в том, что у нового супруга Беатрисы имелась младшая сестра, также не обделенная землями и деньгами. Ее-то руку Жиль пообещал сыну своего нового союзника. Капитан де Ноэ с готовностью ухватился за эту возможность округлить свой капитал, после чего помог Жилю водворить гарнизоны в обе крепости. Подобный шаг мало чем отличался от банального разбоя, однако, будущий маршал Франции не привык озадачиваться подобными пустяками. Свои обещания Жиль привык держать, похищенная вскоре девица была насильно выдана замуж за молодого де Ноэ .

В середине зимы 1423-1424 года, избрав день, когда Мешена и его людей не оказалось дома, достойная троица явилась к его жене, которой предложили себя в качестве охраны, если она желает отправиться в Бретань «в гости» к своей второй дочери - Марии. Пожилая дама, по-видимому заподозрив неладное, наотрез отказалась уезжать, ссылаясь на то, что за окнами уже начало темнеть. Ответ был весьма недвусмысленен: «Вы поедете сами, или я увезу вас силой, перекинув через седло как тюк. » Беатрисе де Монжан ничего не оставалось, как подчиниться. Пленницу вначале водворили в темницу замка Лоро-Ботеро, позднее переправили в Шамптосе . За решеткой она провела несколько более чем скверных месяцев, в то время как Жиль пытался принудить ее передать ему спорные земли, угрожая в противном случае зашить в кожаный мешок и бросить в Луару .

Отчаявшийся Жак де Мешен, как видно, питавший к своей супруге некую привязанность, немедленно бросился в суд, требуя примерного наказания для похитителей. Друзья уговорили его все же попытаться решить дело миром, и Мешен попытался добиться аудиенции у Жана де Краона, разумно полагая, что старик может оказаться более податливым на убеждения. Однако, в замке Шамптосе ему пришлось испытать горькое разочарование. Жан де Краон, прекрасно умевший плести интриги за чужой спиной, всегда был слаб в психологическом поединке. Не рискнув показаться на глаза обездоленному супругу, он приказал ему передать, что Беатриса не выйдет на свободу, пока не согласится на все предъявленные требования. Оба грабителя, старый и молодой, в виде особого «одолжения» готовы были оставить ей второстепенную крепость Буэн, но и за нее пленница должна была выплатить тысячу ливров золотом, присовокупив к этому золотой кубок . Мешену пришлось покинуть замок с пустыми руками.

Беатриса де Монжан, теща Жиля, продолжала оставаться в заключении. Судебная машина тем временем набирала обороты, и в замок для расследования обстоятельств дела и поиска возможностей решить ситуацию мирным путем был отправлен парламентский исполнитель . Жан де Краон не решился показаться на глаза и этому посланцу, отправив вместо себя коменданта де Ноэ, с солдатской прямотой объявившего представителю закона, что «Мешен не увидит своей супруги, прежде чем она не выполнит всех поставленных ей условий, и ни королевский приказ, ни папская булла ему в том не помогут ». Служителю Фемиды позволено было только переговорить с пленницей «через крошечное окошко, проделанное в камере », и наконец, чиновника вышвырнули вон, вслед ему летели грубые насмешки и оскорбления солдатни. Второй раз в замок была направлена делегация из трех человек - во главе ее Жак де Мешен поставил своего брата, Жиля. Жан де Краон немедленно приказал бросить всех троих в подземную темницу .

С большим трудом, надавив на мужа, Анне де Силье удалось выручить дочь из заключения. Впрочем, отступать от своего Жиль не собирался. Вместо того, очередному судебному исполнителю было объявлено, что Жилю де Мешену и его друзьям предстоит остаться заложниками и гарантами, что требования дедушки и внука будут выполнены без всяких условий .

Второго судебного исполнителя, с которым Жан де Краон опять же не соизволил встретиться, постигла та же участь, что и первого. Де Ноэ без обиняков потребовал, чтобы тот убирался прочь, так как «девица де Мешен» уже успела благополучно выйти замуж, а заключенные будут отпущены не ранее, чем Жиль де Рэ и его дед получат желаемое .

Между тем, пэры Пуату вынесли, как им казалось, соломоново решение. Беатрисе предоставлялась возможность вернуть одну из крепостей (по своему усмотрению), вторая навсегда переходила в собственность ее дочери и зятя. Решение осталось клочком бумаги, Жиль попросту не обратил на него внимания .

Адам де Камбрэ, председатель суда, самолично явился в городок Пузож, сердцем которого была искомая крепость, желая проверить, как исполняется вынесенное решение. Дело закончилось тем, что некие «неизвестные лица» избили и ограбили его, скрывшись затем в столь же неизвестном направлении. Жан и Жиль при экзекуции не присутствовали, однако, всем было ясно, кто стоял за спиной явно оплаченных «бандитов». За оскорбление королевского чиновника барона де Рэ приговорили в тяжелому штрафу - он наплевал и на это решение .

Отчаявшись добиться справедливости, Жак де Мешен вынужден был заплатить выкуп за брата и его людей, и уступить Жилю и Жану почти все, на что они претендовали. Надо сказать, что здоровье младшего Мешена было подорвано пребыванием в сырой подземной тюрьме и (возможно) издевательствами охраны. Так или иначе, он в скором времени умер, а двое его друзей вынуждены были долго лечиться, приходя в себя после пережитого . Спор затих сам собой, никто не решился открыто поднять голос против свирепого юнца, на деле доказавшего свою готовность при необходимости идти к цели, перешагивая через трупы. Формально, Жиль вышел из этой истории победителем. Однако, сумев извлечь из своего первого опыта военных действий только один урок, он напрочь забыл о другом: захватить еще не значило удержать. Сохранить за собой обширные земельные владения в те времена было невозможно без мощной поддержки многочисленной родни, союзников и вассалов, обязанных своему господину службой. Жиль оттолкнул от себя всех. Более того, он сумел нажить себе могущественных врагов, среди которых было и семейство жены, и клан Мешенов, и наконец, бретонские пэры , возмущенные наглостью и безнаказанностью сеньора де Рэ. Врагов тем более опасных, что они обладали надежной памятью и готовы были терпеливо дождаться, когда неуемный барон сам себя загонит в ловушку, потакая своим же сиюминутным желаниям. Пройдет 16 лет, и с Жиля де Рэ, уже беспомощного, запертого, по горькой иронии, в ту же башню, где коротала годы заключения Жанна Мудрая, в полной мере спросят за прошлое. И тогда от него отвернутся все, включая супругу и младшего брата, Рене. Таким образом, следует ли понимать, что уже с этого момента будущий маршал Франции был обречен, своими же руками любезно спустив себе на голову последующую лавину?… История оставляет этот вопрос открытым .

Так или иначе, в руках Жиля оказались огромные владения, мало уступавшие по величине и богатству землям самого герцога Бретонского. Кроме собственно отцовского наследства и земель Жанны де Шабо, составивших приданое матери, Жиль распоряжался приданым своей жены, Катерины де Туар, и большей частью владений ее матери. Огромное, невероятное богатство - но вот незадача, большая часть его могла быть оспорена в суде другими претендентами. Впрочем, вдохновленный своей победой, Жиль, скорее, готов был относиться к ним со всем полагающимся презрением. Полный сил, 18-летний - по тем временам уже взрослый мужчина, барон де Рэ пожелал сделать следующий шаг, отправившись из бретонского захолустья, как и следовало молодому честолюбцу, покорять королевский двор.

Туда, на поле боя и в банкетную залу, его настойчиво звал Артюр де Ришмон, предводительствующий, как мы помним, войсками Монфоров в первой для Жиля большой войне.

Участие в войнах: Столетняя война.
Участие в сражениях: Взятие Орлеана

(Gilles de Rays) полное имя: Жиль де Монморанси́-Лава́ль, баро́н де Рэ, граф де Брие́н, полководец времён Столетней войны, соратник Жанны д’Арк

Жиль был представителем знаменитого древнего рода. В нем текла кровь аристократов, но сам он всю свою жизни доблестно сражался за свою страну бок о бок с простыми людьми. Жаль появился на свет недалеко от границы Бретани и Анжу , в живописном замке Мешекуль , в 1404 году. Родители Жиля, как уже сказано выше, были представителями знатных родов Монморанси и Краон . Особый вес эти аристкратические фамилии имели в Бретани.

Родители относились к Жилю со строгостью, но и с одновременной любовью и лаской. Однако их семейная идиллия была разрушена в 1415 году, когда 11-летний Жиль остался сиротой в результате трагедии, произошедшей с обоими родителями. Воспитанием юного аристократа занялся дедушка. Дед Жиля был знаменитым воином. Он искренно считался, что важнее уметь владеть шпагой, чем латынью и воспитывал внука как будующего воина. После смерти родителей Жиль унаследовал огромное состоянием двух родов.

Во времена Столетней войны Жиль был преданным союзников Жанны д’Арк . Эта женщина непросто была для него идолом и кумиром, в глазах Жиля она была спасением для всей Франции, и когда врагами Франции было принято решение о казни Жанны, Жиль не смог смириться с вопиющей, по его мнению, несправедливостью. Он направился в Руану во главе спешно собранного войска, однако не смог спасти ее. После трагического события Жиль удаляется в свое поместье, где начинает вести гражданские войны с родом де Буэлей.

Несмотря на то, что Жанна д’Арк погибла, Жиль не отказался от мысли добиться оправдания своего кумира. Он тратил огромное количество денег на то, чтобы увековечивание памяти о Жанне. В течение 10 лет Жиль финансировал постановку «Орлеанской мистерии» в театре.

В 1433 году Жиль выходит в отставку. Он почти безвылазно проживает в своем поместье Тиффож. В 1440 году, неожиданно для всех, церковники Бретани обвинили Жиля в бессовестных преступлениях, нарушающих всяческие общепринятые понятия о нравственности- в насилии и убийстве малолетних детей обеих полов. С обвинениями против него выступил епископ Жан де Малеструа .

Жиль был вызван в суд для подачи показаний. Ему предъявили целый список обвинений, из которых Жиль признал лишь чтение книг по алхимии. Суд не принял доводы Жиля о невиновности, и принял решение о применении пыток. 21 октября 1440 года его привели в пыточную камеру. Страх перед ужасающей болью заставил Жиля заговорить. Он признался во всем, в чем его обвиняли. Если быть точным, сознался в убийстве около двухсот детей и несколько своих жен, хотя был женат всего один раз.

26 октября 1440 года Жиль де Рэ был доставлен в собор Нанта, где собралась огромная толпа зевак. При них Жиль попросил прощения у родителей умерщвленных им детей, а также просил помолиться за него всех присутствующих. После чего бывший блестящий полководец был повешен. Его имя стало легендарным, но он запечатлен в сказаниях не как герой-военачальник и соратник Жанны, а как кровавый персонаж «Синяя борода».

«Доблестнейший из рыцарей», правая рука Жанны д’Арк, преданный христианин. Черный маг, педофил и убийца детей. Все это один и тот же человек, барон Жиль де Рэ (осень 1404 г. - 26 октября 1440 г.), оставшийся в памяти потомков под именем Синяя Борода.

Страшную историю о колдуне, который за любопытство наказывал своих жен смертью, мы помним с детства. Подлинная история Синей Бороды имеет такое же отдаленное отношение к своему литературному образу, как и в случае с преданиями о Робин Гуде, графе Сен-Жермене и Дракуле. Узнаем теперь, как жизнь маршала Франции соотносится со знаменитой сказкой Перро о колдуне-женоубийце.

Eloi Firmin Fron. Gilles de Laval, sire de Rais. Портрет из галереи маршалов Франции в Версале.

Жиль де Лаваль, барон де Рэ, родился осенью 1404 г. в замке Шамтосе на границе Бретани и Анжу. Мало кто из современников-французов мог тягаться с Жилем благородством происхождения. Он принадлежал к двум знаменитым родам Франции – Монморанси и Краонам; был внуком героя столетней войны Брюмора де Лаваля и внучатым племянником знаменитого французского полководца, победителя англичан в Столетней войне, Бертрана Дюгеклена. Семья Жиля состояла в родстве со всеми знатными фамилиями восточной Франции. Сам он имел статус первого барона герцогства Бретонского. Наконец, его кузеном был будущий король Франции Карл VII Валуа.

Памятник Бертрану дю Гесклену, знаменитому полководцу, предку Жиля де Рэ.

Родители дали первенцу прекрасное воспитание, с детства заразив его редкой по тем временам любовью к книгам. Однако начитанность мальчика совсем не означала кроткого нрава: с оружием юный Жиль тоже управлялся лихо. В 1415 году Жиль осиротел. Опекать одиннадцатилетнего барона де Рэ взялся дед по матери, Жан де Краон. Он нанимал лучших учителей по воинским дисциплинам, и во владениях деда Жиль мог творить буквально что угодно.

С четырнадцати лет молодой барон участвовал в стычках с англичанами, и уже тогда за ним отмечали храбрость и безрассудство. В шестнадцать дед счел Жиля достаточно взрослым для женитьбы и начал энергично устраивать его брак. Несколько выгодных партий провалились по политическим причинам: де Рэ был столь богат и знатен, что хороший брак мог поставить его выше самого короля.

George S. Stuart. Gilles de Retz (1404-40),Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ, граф де Бриен.

Катрин де Туар была кузиной Жиля, ее обширные земли граничили с его собственными. Юный барон сделал Катрин предложение, от которого она не смогла отказаться: попросту выкрал ее на прогулке. После дедовых хлопот брак был признан законным, и жена принесла Жилю де Рэ в приданое около ста тысяч ливров в золоте и недвижимости. Это сразу сделало его богатейшим человеком во Франции и, возможно, во всей Европе. У бывшего замка Жиля де Рэ в Веррьере (Verrieres) растут семь деревьев, отмечающих число жен Синей Бороды.

А в замке Тиффож посетителям показывают комнату, где барон резал детей, и надгробный камень, под которым похоронены убитые жены. И никто не сообщает жадным до впечатлений туристам, что на самом деле Жиль де Рэ получил замок Тиффож в качестве приданого Катрин де Туар - первой и единственной жены, пережившей, к тому же, своего супруга...

Тиффож. Замок Жиля де Рэ.

Но тихие семейные радости не были уделом Жиля. Война шла Столетняя война. Жиль де Рэ набрал за свой счет большой отряд кавалеристов, поставил их под родовое знамя с черным крестом на золотом фоне и задумался, на чью сторону встать.

Вопрос был не праздный. Сильный отряд кавалерии под талантливым командованием мог кардинально поменять соотношение сил. Что и произошло, когда Жиль появился при дворе дофина Карла, некоронованного наследника французских королей. Победа Франции и дофина была предрешена, когда ко двору явилась Орлеанская Дева - Жанна д"Арк. Для Жанны у Карла было сформировано отборное войско. Летописцы рассказывают о красоте Жанны и о сильной, но платонической любви, которую питал к ней Жиль. По личному желанию Жанны, де Рэ сам охранял ее в боях.

Allen Douglas.

Многие писатели впоследствии представляли Жанну и Жиля как ангела и демона. Однако эта пара стоила друг друга. Оба были набожны, смелы, фанатично верили в победу Франции и считали, что мир склонится перед ними. А также... отличались жестокостью к врагам. Жанна угрожала казнью любому из мирных жителей, кого начинала подозревать в помощи англичанам. Жиля прозвали «вешателем»: такая судьба ждала любого пленника, который был не в состоянии заплатить ему выкуп. И Дева, и де Рэ жили по одному закону - закону победы, которая стоит любой крови.

William Etty «Взятие Орлеана».

Отряд Жиля был ядром армии, с которой в 1429 году был взят Орлеан. Затем англичан выгнали из соседних провинций и, наконец, - из Реймса, где хранились королевские регалии. 17 июля 1429 года дофин стал королем Франции Карлом VII. На церемонию коронации герои вошли вместе: Жанна по правую руку дофина, барон де Рэ по левую. После коронации барон де Рэ получает звание маршала Франции. Но во Франции растет недовольство: при дворе считают, что Жанна и ее полководцы стали слишком популярны и попросту зарываются. Маршал де Рэ стал первым советником Жанны и на военных советах резко обрывает несогласных, не считаясь со знатностью.

Венсан Кассель в роли Жиля де Рэ поймал стрелу в руку, охраняя Милу Йовович («Жанна д"Арк» 1999).

И вот после неудачного наступления на Париж король отзывает Жиля из армии Жанны. В мае 1430 Жанна попадает в плен. Маршал обращается к Карлу VII, но тот не намерен выкладывать огромную сумму за выкуп Орлеанской Девы, которая свое дело уже сделала... Выкупил Жанну регент Англии, чтобы передать суду в Руане. Во время суда де Рэ, единственный из сторонников Жанны, делает попытку ее освободить.

Средневековая миниатюра. Жанну привязывают к столбу.

Маршал опоздал: он не успел даже подойти со своим отрядом к Руану, когда получил весть о казни Жанны. После казни Жанны де Рэ вышел в отставку и удалился в свои владения. Жена с дочерью жили отдельно и не виделись с бароном по много месяцев. Орлеанская Дева стала единственной женщиной, которой удалось вызвать у Жиля горячие чувства, зато вся Бретонь зубоскалила по поводу симпатичных пажей барона. Де Рэ вел жизнь более разгульную и богатую, чем сам король, предаваясь излишествам буквально во всем: если охрана - то в две сотни рыцарей, если стол - то с богатыми блюдами и дорогими кипрскими винами. Замки его были открыты для множества гостей, которых щедро угощали и развлекали.

Порни. Замок Синей Бороды, маршала Жиля де Рэ.

Отдельного изумления заслужила у всей Франции «Орлеанская мистерия», которую заказал барон в прославление Жанны. Трубадуры написали 20500 стихов, играли около пятисот актеров, причем де Рэ исполнял роль самого себя. За каждую серию представлений барон выплачивал по 80 тысяч золотых экю - это был годовой доход среднего графства. Но и самый полный кошелек не бездонен, чем маршал со временем обеспокоился.

Передовой наукой того времени была алхимия, так что образованность сыграла с бароном дурную шутку. Жиль резко активизировал изыскания по обращению свинца в золото. Весь первый этаж замка Тиффож переоборудуется под алхимическую лабораторию, де Рэ скупает дорогостоящие ингредиенты - акульи зубы, ртуть, мышьяк. Несколько алхимиков во главе с самим бароном упорно пытаются добыть золото из менее благородных металлов, но опыты ничего не дают. И вот появляется злой гений де Рэ - некромант Франческо Прелатти, ловко внушающий доверие к своим якобы магическим способностям.

Питер Брейгель Гравюра Алхимик.

То, чем занимался Прелатти, было по нашим понятиям шарлатанством, но по тем временам - черной магией. Он взялся вызвать для Жиля дьявола, чтобы испросить денег. Раз успешно вызванный дьявол вроде бы действительно доставил золото, но когда барон пожелал до него дотронуться с крестом в руках, все золото обратилось в пыль рыжего цвета. Единственный вывод, который сделал де Рэ - что нечистый на этот раз обманул его, но в принципе получение денег возможно...

Чтобы покрыть расходы, барон закладывал свои земли герцогу Бретонскому. Возвращать владения герцог совсем не хотел, а Жиль был человеком, который мог раздобыть денег для выкупа не алхимией, так воинским искусством. Так что герцог Бретонский ждал лишь повода расправиться с бароном.

Тиффож. Замок Жиля де Рэ.

Повод представился в 1440 году. Со стороны это похоже на черный анекдот, однако поступок, приведший Жиля к позорной гибели, был совершенно в его духе. В одном из замков, отданных в заклад, управляющим стал человек герцога, священник. Слуги де Рэ, проезжая мимо замка, попросили ночлега. Управляющий отказал. Жиль, узнав об этом, пришел в ярость - ведь замок номинально принадлежал ему, никто не мог отказать в приеме его слугам! Маршал примчался, отыскал управляющего в замковой церкви, надавал зуботычин прямо у алтаря и увез с собой. Продержав некоторое время в кандалах, «чтоб знал свое место», де Рэ выпустил священника.

Gilles De Rais - модель от студии Asmodee.

И через некоторое время получил приглашение в главный суд Бретони для рассмотрения дела об оскорблении священства. Прямолинейный маршал и не подумал увильнуть. ОбвинениеДе Рэ обвинили в ереси, алхимии, а главное - в похищении детей, которых он сам и его слуги якобы жестоко насиловали и затем приносили в жертву дьяволу. Жиля заточили в тюрьму и приступили к следствию. В успешности работы суда герцог Бретонский не сомневался - следствие едва началось, а он уже переносил межевые столбы на бывших владениях барона.

Кроме самого Жиля, следствию подверглись пятеро его слуг, ко всем применили пытки, и все дали признательные показания. Правда, в цифрах путались: называли от 140 до 800 жертв. «Звездой» следствия стал Прелатти, много и охотно рассказывавший о сношениях с дьяволом - как собственных, так и барона, который «просил для себя три великих дара: всеведения, богатства и могущества». В качестве свидетелей о пропавших детях допросили 29 человек. Все показания носили откровенно сказочный характер: жил-был маленький мальчик, и вот он куда-то делся - по слухам, попал в замок де Рэ, где его убили. Следствие принимало даже такие нелепые обвинения, как: «Я слышал, что в замке Шамтосе нашли сундук, полный мертвых детей». То, что вокруг замков барона перекопали всю землю, но так и не обнаружили ни одного детского тела, никого не смущало.

Когда дело наконец дошло до заслушивания самого де Рэ, он обозвал судей «разбойниками и богохульниками», и воскликнул, что «предпочел бы скорее быть повешенным, чем отвечать таким церковникам и судьям». В ответ на оскорбления Жиля отлучили от церкви. Для набожного человека, соратника Божьей Девы, это стало страшным ударом. Он тут же признал чтение книг по алхимии и постановку соответствующих опытов. Но все остальное Жиль отрицал, более того - чтобы доказать невиновность, сам предложил судьям прибегнуть к ордалии. Ордалия (божий суд) в Средние века считалась самым надежным способом доказать свою правоту. Ордалия, которую проводили с помощью священников, бывала огненной и водяной. Участник божьего суда проходил испытание либо раскаленным железом, которое держал в руках или ходил по нему босиком, либо кипящей водой, в которую опускал руку. Обожженные руки или ноги забинтовывали, а на третий день повязку снимали и по состоянию ран судили о виновности или невиновности участника ордалии. Судьи решили ограничиться простыми пытками...

Pieter Bruegel the Elder.

Через несколько дней Жиль де Рэ подтвердил все обвинения. Из материалов следствия можно сделать вывод, что ему дали понять: казни через сожжение все равно не избежать, но если он согласится с обвинением, то отлучение снимут. От барона требовалось лишь повторять: «Да, виновен!». Де Рэ был осужден как «еретик, вероотступник, вызыватель демонов, повинный в преступлениях и противоестественных пороках, содомии, богохульстве и осквернении неприкосновенности святой церкви». После покаяния тридцатишестилетний маршал Франции был задушен и положен на костер вместе с телами слуг. Родственникам разрешили забрать тело, прежде чем до него доберется огонь. Прелатти, который, казалось бы, заслуживал кары по тем же самым обвинениям, благополучно отпустили. Прославившийся Прелатти стал придворным алхимиком герцога Анжуйского, но через несколько лет все-таки был казнен за подделку печати своего покровителя.

Средневековая миниатюра с изображением казни Жиля де Рэ и пособников.

Со временем легенда о бароне де Рэ обрастала подробностями. Уже в хрониках современников, помимо множества убитых детей, откуда-то появились «заколотые беременные женщины», о которых на процессе и речи не было. Причиной, видимо, была известная неприязнь маршала к женскому полу. Вскоре из рассказов убитые дети пропали вовсе, зато непонятные беременные женщины превратились в умученных жен, числом, как водится в сказках, семеро, а в качестве наглядного доказательства сделки с дьяволом возникает мрачная синяя борода.

В реальности борода маршала Франции была русого цвета, но костер, на котором побывало тело, наверняка изменил ее окраску. Генри-Чарлз Ли в своей «Истории инквизиции в средние века», упоминая процесс Жиля де Рэ, пишет: «Предание рассказывает, что именно демон изменил в ярко-синий цвет бороду Жиля, которой он раньше гордился...».

Борода Венсана Касселя в фильме Бессона- русая, как и у исторического прототипа.

Спустя 250 лет сказочник Шарль Перро записал несколько историй бретонского фольклора относительно Жиля де Рэ. Одна из них содержала следующую версию приобретения синей бороды: «Мимо замка Жиля де Рэ едут граф Одон де Тремеак и его невеста Бланш де Лерминьер. Жиль (обладающий, как сказано, бородой прекрасного рыжего цвета) приглашает их к себе на обед. Но когда гости собираются уезжать, Жиль приказывает бросить графа в «каменный мешок» и предлагает Бланш стать его женой. Бланш отказывается, Жиль настаивает. Он ведет ее в церковь, где обещает ей свою душу и тело в обмен на согласие. Бланш соглашается, и в тот же миг превращается в Дьявола синего цвета. Дьявол смеется и говорит Жилю: «Теперь ты в моей власти». Он делает знак, и борода Жиля де Рэ становится синей. «Теперь ты не будешь Жилем де Лавалем, - кричит Дьявол. - Тебя будут звать Синяя Борода!».

Синяя борода, гравюра Гюстава Доре.

Сказка о Синей Бороде, литературно обработанная Перро, увидела свет в 1697 году в сборнике «Сказки матушки Гусыни». И скоро весь мир узнал историю «человека, у которого водилось множество всякого добра, но, к несчастью, борода у этого человека была синяя, и эта борода придавала ему такой безобразный и грозный вид, что все девушки и женщины, бывало, как только завидят его, так давай бог поскорее ноги». Даже в первом русском издании значилось: «В Синей Бороде Перро видели иногда историческое лицо, а именно бретонского дворянина Жиля де Лаваля, маршала Рецкого, носившего прозвище Синяя Борода...».

Сюжет жизни барона отразился не только в сказке о Синей Бороде, но и - куда более точно - в жанре распространенной в XIX веке готической новеллы. Популярная для жанра тема: молодой человек посвящает себя мистическим поискам, желая раскрыть тайны бытия, получить неземную мудрость и власть; в своих исканиях он сталкивается с дьяволом и подписывает с ним контракт в обмен на бессмертную душу. Но дьявол при первом удобном случае обманывает его и бросает со славой злодея. Уделом героя в таких готических новеллах неизменно становились всеобщее осуждение и позорная смерть.

Имя Жиля де Рэ в качестве маньяка Синей Бороды, убийцы женщин и детей, упоминали разные авторы готического или оккультного жанра: Роберт Блох, Артур Мейчен, Еремей Парнов... А в небольшом рассказе Кира Булычева «Синяя борода» злодеем оказывается начальник лаборатории, который демонтирует недисциплинированных биороботов.

Современным художникам тоже интересно записать де Рэ в детоубийцы.

Не так давно французские юристы вновь подняли дело и решили, что процесс был сфабрикован в однозначно корыстных целях. В 1992 году, спустя 552 года после казни, Жиль де Рэ был признан невиновным и официально реабилитирован. Но на устоявшийся образ это повлияло мало - герцог Бретонский сделал беспроигрышную ставку, когда решил превратить героя в ужаснейшего злодея. Такого рода истории всегда будут иметь успех.